Ну ладно Эльза… Уверен, она действовала не разумом, а своим чудовищным, воспаленным сердцем, желая отомстить за полученное унижение, вывернуть наизнанку мою ублюдочную животную сущность. Но я-то, я! Воспитанный, не самый плохой, и, даже смею надеяться, тонко чувствующий человек – как я мог так просто поддаться на эту простейшую провокацию? Ведь еще чуть-чуть, ударила меня мысль, – и я бы убил ее… или искалечил навсегда.
Было стыдно перед собой, перед всеми людьми, и особенно – перед Элей. Да, она не могла изменить себя, и, наверное, она сама виновата во всем… но право слово, ни одна живая душа, даже такая паскудная, как Элина, не заслуживает того скотства, что я с ней сотворил. Очень хотелось извиниться, поговорить с ней тихо, искренне, убедиться в том, что мы все еще люди, а не пара озверевших крыс – но сама мысль о том, чтобы вернуться в спальню, где все случилось, снова смотреть на ее больные синие глаза и волосы, слипшиеся от капель крови, была невыносима.
Зная себя, я без удивления заметил, как сокрушительный приступ раскаяния трансформировался в настойчивое желание выпить. Видимо, организм, едва вернув себе человеческий облик, вновь желал его потерять; в любом случае, потребность немедленно притушить алкоголем любую мало-мальски сильную эмоцию была для меня делом совершенно привычным. Много лет я боролся с этим, и не без успеха, но сейчас, после несносной головомойки последних дней, я даже не пытался сопротивляться. К счастью, в кармане нашлась одинокая измочаленная купюра, но все магазины были закрыты – да и не продают у нас спиртное по ночам. Чувствуя некоторую растерянность и даже разочарование, я вышел на середину безлюдного проспекта, неуверенно потоптался на месте, не зная, куда свернуть, и, уже не торопясь, двинулся в сторону набережной – где совсем еще недавно состоялось наше первое после многолетней разлуки свидание с Эльзой. Снова начал моросить дождь, с реки подул пронизывающий ветер, но почему-то мне и в голову не пришло, что можно потратить остатки денег на такси и отправиться в свой теплый дом: я упрямо брел по тротуару, слезящимися глазами оглядывая окрестности в поисках хоть какого-нибудь завалящего питейного заведения.
И вот удача вновь слабо улыбнулась мне. Завернув за угол, я уперся в ярко освещенные двери бара – того самого, где обычно пил со Стасиком. Вот и проверим, ухмыльнулся я, и вошел внутрь, звякнув колокольчиком над дверью.
В зале не было ни души; бармен за стойкой настороженно покосился на меня. Я подумал было, что не до конца оттер следы крови и воровато осмотрел одежду: но нет, все было в порядке, за исключением того, что плащ снова был безнадежно измят, словно его жевало стадо слюнявых буренок. Я догадался, что бармен просто не ждал в этот будний день таких поздних выпивох, нацелившись бездельничать до самого закрытия, и, чтобы не смущать его, отошел от стойки и приземлился за столик в дальнем углу.
– Люда-а-а-а!.. – проголосил бармен манерным дискантом. – Обслужи посетителя-а-а!
Вышла дебелая официантка – слишком хорошо мне знакомая – и неприязненно шлепнула передо мной меню.
– Через полчаса закрываемся, – сообщила она, глядя в сторону. – Кухня не работает. Могу предложить салат из селедки и биточки…
– Спасибо, – я выложил перед ней тысячерублевку, – получаса более чем достаточно. Принесите самое большое и крепкое из того, что у вас можно купить за эти деньги. Только быстрее, пожалуйста.
Она фыркнула и удалилась, раскачивая необъятным задом, словно шторм – сорвавшейся буровой платформой. Вернувшись, она выставила передо мной пузатую пивную кружку, игриво украшенную ломтиком лимона и коктейльным зонтиком, а рядом водрузила сермяжную поллитровку. Явно издеваясь, она скрутила движением мощного запястья колпачок с бутылки и с бульканьем перелила прозрачную жидкость в кружку.
– Приятного отдыха, – процедила она, уже отворачиваясь, чтобы уйти, но я поймал ее за руку:
– Простите, м-м-м… Людмила? Можно спросить?
– Ну, – нехотя промычала она, забирая ладонь и вытирая ее о фартук.
– Я был у вас неделю назад, чуть больше… Еще стаканы разбили, помните? Пожалуйста, не удивляйтесь такому вопросу, но… вы можете описать моего спутника? С кем я был?
– Ограбили, что ли? – проявила она что-то, похожее на интерес. – На клофелинщиков нарвался?
– Нет, что вы, – задействовав максимально светский тон, ответил я. – Просто…
– Просто я тебя, охламона, запомнила, – устав от вежливости, не сдержалась официантка. – Не было с тобой никого. Каждую неделю просиживаешь тут штаны, надираешься, как скотина, в одиночку, а у нас потом все унитазы заблёваны. Что, не так? Как жена твоя только терпит… И чаевые хоть бы раз оставил.