Савва засмеялся.
— Тогда чего же ты там смотришь? — спросил он.
— Масляное пятно. — Летчик вздохнул и задумчиво постучал отверткой по самолету.
— Теперь не полетит?
— Ну уж, сразу не полетит, — сказал летчик. — Полетит. Тут только маленькая неисправность…
Воздух дрожал от зноя. К самолету неторопливо шагал седой человек в плаще.
— А я думал, — сказал Савва, — что самолет ломается насовсем. Если хоть чуть-чуть сломался — то и лететь нельзя.
— Интересная мысль, — улыбнулся летчик. — Я тоже когда-то так думал. Ну ничего, сейчас мы его наладим. Держи. — И кинул ему кусок ветоши.
— Разве тряпкой самолет налаживают? — развеселился Савва.
В этот момент под самолет заглянул седой человек.
— Саввка, это ты?
— Я, — сказал Савва. — А что?
— К бабушке-то поедем? — точь-в-точь как отец, спросил Седой.
— Ура! Дедушка! — закричал Савва и выбежал в раскрытые объятия. — Тут самолет сломался, а мы его тряпкой налаживаем.
— Здравствуйте! — сказал дедушка летчику, опуская Савву на землю. — А я там внука жду. Чуть не потерял.
— Неужели забираете? — подмигнув дедушке, сказал летчик. — А мы его уже в свой экипаж приняли.
— Он шутит, шутит! — закричал Савва. — Там для летчиков только два места.
— Забираю, — сказал дедушка. — Спасибо, что довезли в целости и сохранности.
— Ну тогда до свидания!
— Его Саша зовут, а другого Костя, — сказал Савва по дороге. — А где же наш мотоцикл?
— Ждет возле избушки. — Дедушка лучился морщинами.
— Его не украдут?
— Нет.
Пока шли, Савва, перемешивая события годичной и недельной давности, сообщил деду интересный винегрет из своей жизни.
— Ну ладно, в деталях дома разберемся, — вздохнул дедушка. — А сейчас садись в коляску и держись.
Если бы у Саввы спросили, как именно он сел в коляску, куда поставил ногу, за что взялся — он бы никогда не ответил…
Один день у бабушки
Бабушка прижала к себе Савву дряхлыми руками. Дедушка слез с мотоцикла, попил из ковшика, застегнул брезент на коляске и снова сел на мотоцикл.
— Ну, разбирайтесь тут с делами, а мне еще в поле нужно поспеть, — сказал он. — Вечером поговорим.
Мотоцикл взревел, развернулся, выехал в ворота и исчез.
Савва с бабушкой остались одни, если не считать кур да большого кота, который развалился среди стружек на верстаке возле гаража и шевелил ухом, наводя его то на бабушку, то на гостя.
Бабушка велела Савве снять куртку и умыться из умывальника возле крыльца. Потом она повела его в дом и усадила за чисто выскобленный стол.
Бабушка была такая же старая, как и два года назад, когда приезжала к ним в гости. Савва любил бабушку за то, что она была добрая и слабая, за то, что она была хорошим ветеринаром (хотя бабушка всю жизнь была хорошим фельдшером; Савва давно собирался разобраться в разнице между этими словами, но все было как-то недосуг) и за то, что она раньше жила в славном городе Весьегонске. Почему славном? Потому, что, когда дома первый раз упомянули Весьегонск, Савва читал книгу о славном городе Муроме.
Савва ел и рассказывал: как летел, как трясло самолет и как. его нашел дедушка. Потом он перешел на дом, на школу, на друзей и наконец развернул перед бабушкой потрясающую картину города, где дома в сто раз выше, из кранов течет вода, а улицы покрыты асфальтом. И еще, кстати, рассказал о дядьке без головы, который живет на картофельном поле.
— Интересно, — поддакивала бабушка в продолжение всего рассказа, но насчет дядьки усомнилась.
— Разве без головы живут? — сказала она.
— Живут, — убежденно сказал Савва. — Я сам видел, как он шинель на голову натягивал и за мальчишками гонялся. Пугал, чтоб на картошку не ходили. — И бабушка успокоилась.
Потом бабушка собралась на почту — дать телеграмму Свете. Савва вместе с ней вышел на крыльцо.
— Калитку закрывай, чтоб скотина во двор не заходила, — сказала бабушка.
— Ты зачем говоришь «скотина»? — удивился Савва. — Ты ругаешься?
— Нет, — сказала бабушка. — Так домашних животных называют.
— И петух скотина?
— Нет, птицу так не называют.
— И даже, если он дерется?
— Не знаю…
— А у нас Колина соседка тоже «скотина» говорит. А у них, кроме дяди Феди, никого.
Савва вышел со двора вслед за бабушкой, закрыл калитку, сел на бревна и стал внимательно изучать, куда он попал.
Бабушкин дом стоял возле самой речки. Справа, метрах в двухстах, огибая полого поднимающиеся по горе огороды, вода с шумом билась о скалы противоположного берега, перед домом спокойно блестела возле широкого, аккуратно срубленного моста, а дальше, слева, опять круто поворачивала под скалами, но уже на этом берегу. Между речкой и домом был неширокий луг, покрытый сочной жестковатой травой с маленькими желтыми цветочками. Кое-где речка становилась невидимой в осоке.