— Ты все лето не занимался, вот учительнице и не понравилось, — сказала сестра, но Савва думал уже о другом.
— Учительница кошку просит, — сказал он. — Вам, говорит, хорошо! У вас три котенка, а у меня ни одного. Я ей отнесу рыжего, ладно?
— Отнеси, — сказала Света. — Тебе что-нибудь новенькое задали, или опять весь год будешь «Три вальса» играть?
— Буду вообще-то, — пробурчал Савва, роясь в тарелке с ранетками.
Он помолчал, видимо, обдумывая, как бы попонятней сказать, и потом, глядя в одну точку, добавил:
— Проникаться нужно духом. Компонентов нет, а вдыхать надо. Она мне все рассказала…
Опера в трех актах
Билеты на оперу распространяли в музыкальной школе. Света поручила Савве взять два, но в последний момент выяснилось, что у нее дежурство в больнице.
С другой стороны подвела погода. Зима не наступила, а свалилась на город. В начале декабря ударили такие морозы, какие нечасто бывают даже в январе.
Одним словом, Света не хотела отпускать Савву в театр, несмотря даже на то, что с ним согласился пойти надежный Коля Максимов.
Похожая на маму круглым лицом и большими темными глазами, Света ежилась, глядя на улицу, и вредничала:
— Не пойдешь. Холодно, и слишком поздно кончается.
— Пойду, — отвечал Савва.
— Не пойдешь. Я буду волноваться.
— Не ты главная, а Анфиса Антоновна, — бурчал Савва, одеваясь. — Сейчас она придет из магазина и скажет.
Вскоре действительно пришла Анфиса Антоновна и сразу же победила Свету. Анфиса Антоновна считала, что самостоятельность для мальчика — главное.
— Пусть едут, ничего с ними не случится, — сказала она. — Во-первых, они вдвоем, а во-вторых, они уже взрослые мужчины. Тем более, что я их провожу до остановки и потом встречу.
Иней с потолка автобуса валился на головы, когда подбрасывало на выбоинах. Народу было мало. Савва и Коля ковыряли пальцами оконные стекла, дышали на темные пятна и поминутно спрашивали, когда будет остановка «Оперный театр». Кондукторша, завернутая в большой тулуп, правда, с большими паузами, но терпеливо отвечала: «Через восемь остановок», «Через семь остановок», «Через пять остановок», пока они сами не увидели ярко освещенный подъезд театра.
Прикрываясь воротниками и руками от злого ветра, друзья поспешили к тяжелым дверям.
— Сейчас мороженое купим.
Коля с трудом проглотил вставший колом во рту ледяной ветер.
— Конечно, — хотел сказать Савва, но не смог.
Они опоздали. На вешалке народу уже не было. Одна из женщин за барьером отложила чтение, приняла у них пальто, дала программку и любезно указала, куда нужно идти.
Савва с Колей одернули курточки и степенно отошли от вешалки, но на мраморной лестнице, ведущей к залу, стали скакать и прыгать, словно кто-то дергал их за ниточки.
— Стоп! — увидев буфет, вспомнил Коля. — А мороженое?
— И так опоздали, — нетерпеливо сказал Савва.
— Опера длинная, а мороженое кончится, — заметил Коля, и они свернули.
В буфете было пусто. За стойкой буфетчица ела пирожное.
— Нечего бегать, придете в антракт, — сказала она.
— Не даст, — шепнул Савва.
— Какой антракт! — удивился Коля. — Давай деньги.
— Идите, идите на спектакль, — отряхивая с рук крошки, раздраженно повторила буфетчица, будто пирожное оказалось невкусным.
Тут только друзья обнаружили, что все деньги остались в пальто.
— Может, не пойдем? — засомневался Савва. — Теперь и на вешалке будут ругаться.
— Будь спок, я сам.
Коля побежал вниз и, к удивлению Саввы, все моментально сделал. Однако, когда он вернулся, буфетчица уже запирала дверь.
— Скоро буду, — буркнула она.
— Ждем, — решительно сказал Коля. — Все равно опоздали.
Друзья стали бродить по просторному фойе второго этажа между каменными вазами и скульптурами.
— А это кто?
Коля показал на скульптуру женщины с колчаном.
— Богиня, — пояснил Савва. — Охотница, забыл как зовут.
— Эта в платье.
— По лесу голым не побегаешь, — сказал Савва.
— Козу поймала.
— Это лань, а не коза.
— Неужели вместо собаки?
— Ну да, наверное. Видишь, за рога держит.
— Удобно вообще-то, — согласился Коля. — А если волк попадется?
— Она ему сначала «Бе-е!» на ухо, а потом загрызет.
Друзья развеселились.
— Савва, ку-ку! — прячась, позвал Коля.
Высокое классическое искусство подверглось испытанию. Позы богов поглупели, когда из-за постаментов в разных местах стали возникать то круглая конопатая рожица Коли Максимова, то рыжий хохолок и задумчивые глаза Саввы Маркова. Фойе театра наполнилось кукареканьем.