Эти рудники показались Линнеусу много интереснее, чем в Даларне. Разработка меди под Фалуном началась чуть ли не с XIII столетия и быстро получила громкую известность как обширная и богатейшая в свете.
«Здесь можно изучить всю историю горного дела в стране», — решил Линнеус. Он осмотрел полуразрушенные старинные плавильные печи и заброшенные туннели. «Надо показать все это студентам», — думал он, собирая образцы руды и шлака для своих упсальских коллекций.
В Упсале он устроил у себя в квартире настоящий музей и охотно приглашал посмотреть его любимое детище.
Уже при входе посетитель останавливался в удивлении перед спускавшимися с потолка птичьими крыльями. В одном углу стояло большое дерево, на ветвях которого расположилось около тридцати пород комнатных птиц.
На стене висели предметы лапландской одежды.
Гербарии шведских растений, коллекции насекомых и камней, встречающихся в Швеции, — и все это в хорошеньких коробочках, в полном порядке. Приборы по физике и химии, медицинские книги и куски горных пород.
Владелец музея заканчивал в это время обработку гербария лапландских растений, чтобы поместить их здесь же.
Все это было хорошо, интересно и очень радовало бы Линнеуса, если бы не постоянная забота о том, что много времени уходит на занятия со студентами и так мало его остался на ботанику. Крайне заботила и общая неопределенность его положения: он преподает студентам, а у него нет докторской степени!
«В любую минуту меня выгонят из преподавателей. Розен не успокоится, пока не добьется моего изгнания. Все едут в Лейден или Гардервик — в Голландию, защищают диссертацию и получают ученую степень, а что могу делать я без денег». Мрачные думы не давали покоя.
Напрасно утешал его старый Рудбек, предсказывая блестящее будущее в науке.
Что-то и когда-то будет в «блестящем» будущем. «А теперь мне хотелось бы иметь маленькое землевладение на удобно расположенном острове, где без особенных забот я мог бы добывать пищу, беседовать с несколькими скромными и простыми друзьями, без слишком большого общества...» — пишет Линнеус.
Он устал от этих тревог из-за куска хлеба, от невозможности полностью отдаться изучению растений, от злого шепота за его спиной — впрочем, уже и не за спиной, — от оскорблений в лицо! Как хорошо было бы быть крестьянином, владеющим фермой где-нибудь на берегу озера, счастливым сельским жителем... или хорошо бы быть богатым горным лопарем... какая свобода.
Здесь не предвидится никакой возможности напечатать его ботанические рукописи, подготовку которых он заканчивал. Продолжение работы о лапландской флоре Королевское общество до сих пор не напечатало.
Между тем Розен поставил вопрос официально о незаконности чтения лекций Линнеусом перед советом медицинского факультета. К тому же подкрепил это и неофициально. Он был женат на племяннице главного руководителя университета. Всевозможными происками и хитростью Розен внушил ему мысль, что нет смысла держать в университете Линнеуса, не имеющего докторской степени.
Безмерно огорченный Линнеус обратился в Лунд: там открылась вакансия помощника профессора.
Но и тут Розен вмешался и расстроил дело, воспользовавшись знакомством с начальством Лундского университета.
Эти постоянные переходы от надежды к отчаянию совсем выбили у него почву из-под ног.
...Отказ в Лунде, запрещение читать лекции в Упсале, опять без хлеба, — и все это из-за Розена. Он — виновник всех его несчастий, он низкий человек, нс побрезговавший никакими средствами. Порядочные люди ему руки не подадут. Линнеус кричал, не обращая внимания на возражения Розена, топал ногами, стучал по столу кулаком. Высказал Розену все, что он о нем думал, не стесняясь в выражениях, этому проныре, интригану!