Через двадцать пять лет после первого издания «Системы природы» автор так оценивал свой труд:
«Здесь потребовалась большая работа для того, чтобы располагать знанием цветков всех родов и видов, чтобы представить себе всю эту армию».
И, словно удивляясь собственной затрате труда, Линнеус замечает:
«Одно только это способно было занять посредственного человека на протяжении всей его жизни».
И это верно: тысячи цветков прошли через руки ученого. У каждого он подсчитал число тычинок и пестиков, измерил их длину и записал все эти данные.
Когда Линнеус решил, что он будет классифицировать растения по количеству тычинок и пестиков, потому что они главные органы в жизни растений, то он обнаружил, что надо самому их подсчитать.
В книгах сведений очень мало, да и особого доверия он не чувствовал к ним: ученые до сих пор мало обращали внимания на эти относительно мелкие органы, не придавая им значения. Он никогда не страшился черновой работы и поэтому добросовестно трудился над подсчетами.
Гроновиус понял — хвала ему за это! — что молодому шведу суждена великая судьба: реформировать науку.
И в Голландии, и в Англии, и в других странах, как и в Швеции, ученые ощущали острую необходимость разработать удобную классификацию растений и животных. Невозможно было дальше только собирать и описывать отдельные объекты.
В средние века, пока люди знали всего 500 — 600 различных растений, в таком количестве еще можно было как-то разбираться. Но вот минула пора средневекового застоя сего феодальной системой и натуральным хозяйством. На исторической арене появился новый молодой класс — буржуазия, развивалась торговля, промышленность, открывались новые страны, с неизведанными до того времени природными богатствами.
Когда в 1453 году турки завоевали Константинополь и перерезали дороги на Восток, по суше, европейцам ничего не оставалось сделать, как пробиваться туда морем. За двадцать лет, в результате великих морских путешествий, были открыты южная оконечность Африки, Вест-Индия, Северная Америка, Южная Америка, множество островов в океанах.
Что ни страна, что ни остров, — неисчислимые богатства! Не случайно ботанические сады и музеи повсеместно возникают именно в XVI — XVII столетиях. Сюда притекают заморские новинки, но надо узнать, какие силы они таят в себе, как их лучше использовать.
Может быть, древние авторы Аристотель, Феофраст, Плиний упоминают об этих растениях? Нет, древние не знали большинства из них. А растений все прибавляется и прибавляется. Редкий корабль не захватывал их в числе своих грузов. Охотники за растениями — кто уймет их пыл! — солдаты флоры. На кораблях и шлюпах, нередко в должности врача или священника, они отправляются к неведомым берегам, погибают от жажды и зноя в пустынях, от диких зверей...
Об участи ботаников Линнеус писал с искренностью человека, испытавшего трудность ее:
«Какой утомительной и тягостной наукой была бы ботаника, если бы нас не влекло к ней сильное чувство, которое я затрудняюсь определить ближе и которое сильнее чувства самосохранения. Боже мой! Когда думаешь об участи ботаников, то не знаешь, считать ли безумием или разумным делом то беспокойство, которое влечет их к растениям».
В начале XVIII столетия были известны уже тысячи растений, но сколько их точно, нельзя было сказать, потому что одно и то же растение нередко имело несколько названий.
Ученые понимали, что наука стоит перед вопросом, без решения которого будут происходить одни споры. А развитие сельского хозяйства и промышленности нуждалось в знании растительного мира, с тем чтобы лучше пользоваться богатствами своей страны. Назрела необходимость узнать, чем располагают другие страны.
Каждой стране стало необходимым провести инвентаризацию растений. Для этого надо точно назвать растения и животных. Но именно в распознавании их царила полная неразбериха. Как же при таком положении в науке заниматься инвентаризацией живой природы?
Но разве лучше обстоит дело с минералами? Еще хуже! Минералы представляются ученым «молодцами без рода и племени». Никто не считает, что их можно объединить, как и растения и животные, в роды, виды, что существуют разновидности минералов.
Для всех ясно, что нужно, наконец, создать порядок в изучаемых материалах. Это было невозможно без удобной системы, которую бы признали иностранные ученые, если не все, то, по крайней мере, большинство их.
Нужна единая система растений, единая система животных, — таково было мнение многих в ученом мире.
— Да вот она, эта система! — обрадовался Гроновиус. — Я познакомлю с нею всех.