Версия третья
Лицо
Бристоль, июль 1961
Джим видит ее в воскресный полдень.
Он гуляет с рюкзаком за спиной, где лежат альбом и карандаши: его тетка Пэтси и дядя Джон приехали навестить мать, и Джим предоставлен сам себе на целый день. Раздумывает, не отправиться ли в доки порисовать портовые краны, склонившие головы к воде, или тушу парохода «Уильям Слоан», только что приплывшего из Глазго. Попозже, может быть, сходит в кино или заглянет на ужин к Ричарду и Ханне: те звали приезжать к ним в Лонг-Эштон без приглашения. Подадут жареного цыпленка, салат из зелени, выращенной в собственном саду, и кошка усядется на коленях у Ханны. Ричард откроет бутылку хорошего вина, будут слушать музыку и говорить об искусстве, и на какое-то время Джим испытает чувство, похожее на счастье: забудет о матери и ее беде, которой никто не в силах помочь; и о пустоте, царящей у него в душе. Джим думает об этом лениво, спокойно — и вдруг видит ее. Еву.
Она идет вверх по противоположной стороне улицы. Лицо скрыто в тени дома, но нет сомнений, это Ева: тот же узкий, заостренный подбородок; те же темные глаза под густыми изогнутыми бровями. На ней легкий летний пиджак без пояса и зеленое платье. Волосы подобраны высоко, обнажая стройную шею и нежную кожу.
Он останавливается как вкопанный, на него налетает какая-то женщина — ругается и предлагает разуть глаза, но Джим не отвечает. Ева идет быстро и целеустремленно, не видя его. Джим выбегает на проезжую часть, едва не попадает под машину, водитель давит на клаксон и кричит на него. Джим не слышит; хочет окликнуть Еву, но не может произнести ее имя. Идет следом, наслаждаясь этой близостью. Кровь шумит в ушах.
В последний раз он видел ее на Маркет-плейс. Ева держала на руках маленькую девочку, брюнетку с темными, как у нее самой, глазами. Дэвид Кац высился рядом в отделанной мехом мантии, предназначенной для таких торжественных случаев, как вручение дипломов. Элегантный мужчина, похожий на иностранца, и его жена со строгим, неулыбчивым лицом стояли поодаль, будто не решаясь признать, что они тут все вместе. «Родители Каца, — подумал Джим, — и Ева им не нравится». Несмотря на почти физическую боль, не отпускавшую его с того вечера, когда Джим прочитал письмо от Евы, он испытал тревогу за нее. Впервые задумался, каково пришлось ей; до сих пор с яростным эгоизмом, присущим отвергнутым, Джим полагал, что страдает только он один. На самом деле хотелось, чтобы и она страдала; тогда у книжного магазина он заметил Еву, ее выпирающий живот — и отвернулся преднамеренно, удостоверившись, что она это видит.
Сейчас Ева идет на несколько шагов впереди него. Ребенка рядом нет. Может быть, Кац остался с дочерью, или — позднее Джим будет с содроганием вспоминать, как легко мысль пришла в голову и как страстно ему хотелось, чтобы это оказалось правдой, — они отдали ребенка. Он беспорядочно думает, с чего начать разговор, какие фразы подобрать.
«Что ты делаешь в Бристоле, Ева? Как дела? Знаешь, я больше не работаю в адвокатском бюро. Я стал помощником скульптора, его зовут Ричард Сейлз. Может быть, слышала о нем? Хороший мастер, мы познакомились на выставке, подружились, теперь он мой наставник. И я работаю, Ева, работаю, и с большим удовольствием, чем когда-либо. Скучаешь по мне? Почему решила тогда расстаться так, я имею в виду то письмо? Почему не дала мне шанса, скажи, бога ради? Разве ты не знаешь, что бы я выбрал?»
Все эти слова громко звучат в голове у Джима, и ему кажется, будто он произносит их вслух. Он берет Еву за руку, та оборачивается и яростно округляет глаза.
— Какого черта вы за мной идете? Уходите, или я закричу!
Это не Ева! Чужое лицо, шире и полнее, чем у нее, и в глазах нет острого ума и вечного любопытства. Он шел вслед за незнакомкой и напугал ее до полусмерти.
— Простите. Я обознался.
Женщина трясет головой, поворачивается и почти бегом удаляется в сторону Клифтона. Джим стоит и смотрит ей вслед. Затем уходит в противоположном направлении — к докам, к воде, к кораблям, величественно застывшим у причала.
Версия первая
Розовый дом
Лондон, октябрь 1962
Дом хорош — не слишком большой, но основательный, квадратный; по два окна с каждой стороны крыльца, украшенного двумя колоннами; большое дерево с медными листьями заслоняет собой почти половину фасада.