Но стоило лишь забренчать ведру у колодца, Артем бросал работу и выпрямлялся. Он все ждал, что появится Таня, но за водой приходила ее сестра.
Каждый вечер он совершал получасовую прогулку от станции до речки Березайки и назад. Велосипедисты и мотоциклисты проложили вдоль железнодорожного полотна твердую узкую тропинку. Иногда они обгоняли Артема, и ему приходилось вставать на шпалы или спускаться с насыпи.
Шагая по тропинке и сбивая кривой березовой палкой маленькие камешки, он слушал соловьиное пение. Причем соловьи никогда не пели разом: сначала один, потом второй, третий... Случалось, Артем останавливался у семафора и подолгу слушал этот удивительный поединок. Он где-то читал, что соловьи никогда не дерутся из-за своих невест. Соперники соревнуются в пении. Вместо диплома победитель этого благородного конкурса получает сердце соловьихи, а посрамленный противник удаляется попытать счастья в другой роще.
Березовая роща, где пели соловьи, находилась за Бе-резайкой, по правую сторону железнодорожного моста, а слева по берегам речки раскинулся большой зеленый' луг. Постепенно бор наступал на луг. Огромные сосны величественно разбросали свои ветви над невысокой травой, усыпанной шишками. Сосны росли на приличном расстоянии друг от друга, потому и вымахали такими могучими.
С этого места Артем обычно наблюдал закат солнца. В прохладные дни над Березайкой колыхался низкий туман, а над соснами разливалось сияние. Если на небе были облака, то они каждую минуту меняли свой цвет. Из снежно-белых становились воздушно-розовыми, потом наливались густой желтизной с красноватой каймой внизу, затем вспыхивали огнем, зажигая ровные стволы сосен, и, наконец, застывали в величественной неподвижности, вобрав в себя все цвета радуги.
В такие минуты становилось тихо. На дереве не шевелилась ни одна ветка, даже умолкали соловьи. Длинный летний день уступал свое место короткой звездной ночи.
Возвращаясь обратно в быстро сгущавшихся сумерках по извилистой лесной дороге, Артем слышал, как попискивали птахи, устраиваясь на ночь, неподалеку всякий раз резко кричал дергач. Майские жуки перелетали через дорогу и шлепались в листья; в лунном отблеске, на обочине, бесшумно роились какие-то ночные букашки. Один раз на дорогу выкатился еж и, не обращая внимания на человека, неторопливо потрусил по своим ежиным делам.
Еще издалека Артем услышал музыку. Она настойчиво влезала в уши, вытесняя все остальные звуки. На танцплощадке включили радиолу. Впереди замигали огни стрелок, вспыхнули прожектора, осветив танцующих. И Артем вспомнил, что сегодня суббота. Проходя мимо пятачка, он вдруг подумал, что среди танцующих может быть и Таня. Вытягиваясь на носках, он всматривался через ограду, стараясь увидеть ее, но на площадке было много народу.
Забравшись в палатку, Артем разулся, лег на раскладушку и, поставив на грудь транзисторный приемник, стал крутить ручку настройки. Прослушав последние известия, он стремительно встал и, натянув на себя белую рубашку, пошел на танцплощадку. Заплатив прямо у входа двадцать копеек за билет, он прислонился к перилам и стал смотреть на танцующих.
Хозяевами здесь себя чувствовали шестнадцати-во-семнадцатилетние подростки. Их было большинство, и держались они довольно вызывающе. Толкали друг друга и танцующих, громко гоготали, отпускали плоские шуточки девушкам, которые держались небольшими стайками. Танцевали и парень с парнем, причем кривлялись во всю мочь, и в большинстве — девушки с девушками. Были и взрослые парни и девушки, которым уже за двадцать. Эти тоже держались своей компанией. Даже был один капитан, военный моряк, в фуражке с кокардой. Отпускник, наверное. Он танцевал с маленькой пухлой блондинкой, которая, взглянув на Артема, что-то сказала своему кавалеру, и они оба рассмеялись. Поймав взгляд Артема, капитан смущенно улыбнулся, как бы давая понять, что они ничего обидного не имели в виду. Таня была здесь. Она танцевала с высоким длинноносым парнем с бачками, вьющимися до самого подбородка. Он уверенно держал ее в своих объятиях и, глядя сверху вниз, о чем-то говорил. Таня, казалось, не слушала, она рассеянно смотрела по сторонам, и, когда ее взгляд наткнулся на Артема, в глазах что-то мелькнуло. Артем улыбнулся и помахал рукой. Таня кивнула и без улыбки продолжала смотреть на него. Парень не очень приветливо покосился на Артема.
Когда начался следующий танец, Артем решительно подошел к ним и по всем правилам пригласил Таню. Она еще не успела и рта раскрыть, как ее кавалер самоуверенно заявил:
— Она не пойдет. — И положил ей руку на плечо. Таня вспыхнула и ледяным голосом произнесла:
— Убери руку.
Помедлив, парень нехотя убрал.
— И никогда больше не отвечай за меня, — сказала Таня и пошла танцевать с Артемом.
Глядя ей в глаза, Артем позабыл про парня и очень огорчился, когда танец кончился. И тут же к ним подошел парень с. бачками.
— Приглашаю тебя на следующий танец, — небрежно сказал он.
— Я не хочу танцевать, — ответила девушка.
И пока молодой человек, не ожидавший такого поворота, соображал, как ему следует поступить, Артем предложил ей прогуляться. Таня! кивнула, и он, взяв ее под руку, осторожно повел к выходу, а парень с бачками стоял посередине площадки и провожал их угрюмым взглядом.
В домах свет давно потушен. Здесь рано ложатся спать. Они шли по улице мимо притихших, спрятавшихся в тени деревьев и кустов домов, и кошки с горящими глазами бесшумно перебегали дорогу.
— Дурная примета, — сказала Таня. —Нужно остановиться и три раза плюнуть через плечо.
— Я давно вас не видел, — сказал Артем. — Где вы пропадали?
Она ответила, что ездила в Москву поступать в педагогический институт. Документы приняли, экзамены сдавать через два месяца. Нужно готовиться, а погода стоит такая, что невозможно усидеть за книжкой. Вчера она нашла на берегу Березайки чудесное место, где никого не бывает. Там можно загорать и заниматься.
— Покажите мне это место, — попросил Артем.
— Нет, — сказала она. — Вы будете мне мешать.
У Тани твердый характер. Она всегда говорила конкретно и определенно, не заботясь, какое это производит впечатление. Врожденное кокетство, так свойственное большинству женщин, полностью отсутствовало у Тани. Взгляд у нее был открытый, прямой. И несмотря на все это, она была очень женственна. Стоило ей улыбнуться или поднять руку и поправить волосы, как забывалось то несколько странное впечатление, которое оставляла ее манера разговаривать.
— Я вам привез, что вы просили, — сказал Артем. Она удивленно взглянула на него:
— Я у вас ничего не просила.
— Хотите, покажу?
— Я действительно ничего не просила, — повторила она.
Они повернули и скоро оказались у калитки, которая вела к разобранному дому Артема. Таня остановилась у забора, а он подошел к машине, достал из багажника две небольшие картины в рамках из бука.
Им пришлось снова подойти к танцплощадке, чтобы Таня смогла рассмотреть картины.
— Аничков мост... Исаакий! Это мне?
Артем улыбнулся и кивнул. За несколько дней до отъезда он написал для нее эти картины.
В глазах ее — радость. Она совсем по-детски прижала картины к себе, словно боялась, что их отнимут. Лицо ее преобразилось, стало удивительно красивым. Вот такой Артем хотел бы ее нарисовать. Он пробовал по памяти — набросал с десяток эскизов, — но ничего не получалось.
— Вы, оказывается, хороший художник, — сказала она.
— Я очень хотел бы написать ваш портрет.
Она сразу перестала улыбаться, лицо ее стало задумчивым.
— Меня никогда не рисовали, — сказала она. —
Нужно сидеть и позировать?
— Как же я иначе буду работать? Мы будем разговаривать.
— Я уже давно заметила, когда люди смотрятся в зеркало или в объектив фотоаппарата, у них глупые лица, — сказала она. — Я не хочу позировать.
— Холст на мольберте — это же не зеркало и не объектив...