— Не обижайтесь, ладно? — сказала она.
Он проводил ее до дома. Они еще сидели на низенькой лавочке под окном, когда погасли огни на танцплощадке. Послышались голоса, смех. Мимо прошли парни и девушки. Как раз напротив них кто-то противным голосом затянул частушку. Конец ее потонул в общем хохоте.
— Вот дают, — сказал Артем.
— Я видела у вас во дворе удочки, — сказала Таня. — Вы рыбак?
— Мне тут рассказали про одно озеро, — оживился Артем. — Отсюда километрах в тридцати. Огромное, с живописными островами, а рыба клюет, только кинь... Разобью палатку на острове, наловлю окуней и буду уху варить... А почему вы меня спросили об этом?
— У нас во дворе в щепках много червей... Когда поедете на рыбалку, скажите, я вам целую банку накопаю.
Артем долго смотрел ей в глаза, а потом сказал:
— А почему бы нам не поехать вдвоем?
Она молча смотрела на него.
— Погода чудесная. Вы будете жить в палатке, себе я сооружу шалаш, — с подъемом продолжал Артем. — И будем жить на зеленом острове. Я буду рыбачить, а вы учите себе на здоровье!
Она все еще молчала. Лицо серьезное, сосредоточенное. Уж не обиделась ли? Ему стало неловко. И виделись-то всего два раза, а он — на рыбалку! Вдвоем... Эта идея возникла у него неожиданно, и он предложил от чистого сердца. Может быть, она неправильно его поняла?..
— Я ничего не умею делать, — наконец сказала она. — Ни уху варить, ни рыбу ловить.
— Какой же рыбак доверит кому бы то ни было уху варить! — обрадованно воскликнул он. — Вы будете загорать и готовиться к экзаменам, а я...
— Спокойной ночи, — сказала Таня и, отворив незапертую дверь, исчезла в темных сенях. Скрипнула дверь в комнату, и стало тихо. На крыльце сельпо послышался шум, яростный вопль, и две подравшиеся кошки шарахнулись в разные стороны. Еще одна кошка почти у самого дома перебежала дорогу. «Что-то уж очень
много кошек сегодня попадается на моем пути...» — подумал Артем, подходя к калитке. И тут он увидел три темные фигуры, отделившиеся от забора. Фигуры приближались к нему. Можно было захлопнуть за собой калитку и укрыться во дворе, но Артем сразу же отогнал эту недостойную мысль, Когда трое подошли вплотную, из калитки детсада вынырнула еще одна фигура. «Зачем так много?..» — успел подумать он.
— Он! — сказал один из них.
Артем взглянул на того, кто приближался со стороны детсада, и в ту же секунду получил сильнейший удар в челюсть. Отшатнувшись, он ударился спиной о забор и, отпружинив, бросился на одного из троих. От его удара тот охнул и согнулся в три погибели, схватившись за лицо.
— Он еще дерется?! — яростно прохрипел другой, и увесистые кулаки замолотили по чем попало. Артем, пряча лицо, отбивался, но они свалили его. Он слышал, как затрещала рубаха. Кто-то ударил носком ботинка в бок. И в этот момент из-за поворота выскочила машина, стегнув по глазам яркими фарами. Один из парней сквозь зубы ругнулся, в следующий момент раздался топот многих ног, и стало тихо. Артем с трудом встал на четвереньки. Гудела голова, ныло под ложечкой. Очевидно, «газик» остановился, потому что он услышал басистый голос:
— Ишь нализался, как поросенок... На карачках домой добирается!
«Газик» уехал дальше, а Артем, держась за забор, добрался до палатки и, не раздеваясь, рухнул на раскладушку.
3
Проснулся он рано, и долго не хотелось открывать глаза. Сразу вспомнил, что произошло ночью. Наконец открыл глаза: палатка наполнена розовым светом, как абажур. На дворе солнце. Оба глаза видят хорошо, значит, синяков нет. Ощупал голову: три изрядные шишки. По привычке вскочил с раскладушки и поморщился: ноют шея, бок. Добросовестно отделали его! Это, конечно, дружки Таниного ухажера. Все произошло так быстро, и потом в темноте он никого не разглядел в лицо. Был ли среди них этот кавалер?
Настроение сразу поднялось, когда он рассмотрел свое лицо в зеркало: кроме синяка на скуле и припухлости на челюсти, все было в норме. Спасительная борода надежно укрыла синяки. «Можно снова на танцы...» — усмехнулся Артем. Как ни странно, злости он не чувствовал, наверное, оттого, что один его удар все-таки достиг цели и тому парню сегодня утром тоже несладко. Злости не было еще и потому, что парень с бачками, собрав компанию, как бы признался в своей слабости. При его росте и широких плечах вряд ли нужно было обращаться к дружкам за подмогой. Если уж захотелось выяснить отношения, то почему бы не поступить по старому мальчишескому обычаю: один на один? Выходит, в могучем теле слабый дух?..
Отбросив полог, Артем увидел голубой квадрат неба и красный флаг поселкового Совета, левее флага — купол водонапорной башни. Над ним носились стрижи. Они свили себе гнездо на башне. Иногда, словно черная молния, один из них устремлялся с неба на купол и исчезал в невидимой снизу щели.
Натянув синие спортивные штаны, он полуголый выскакивает на заваленную строительным материалом и мусором лужайку. Яркая зеленая трава буйно растет на свободных клочках земли. В огороде взошли картошка, лук, укроп, морковь. Это сосед дал семян, и Артем впервые в жизни все это сам посадил. Сосед сказал, что земля не терпит бесхозяйственности и ему будет очень неприятно видеть, если чертополох оккупирует десятилетиями ухоженную землю.
Достав из колодца ведро ледяной воды, Артем стал, фыркая, умываться, плескать на шею, плечи, грудь. Иногда он морщился, прикасаясь к синякам. Великое дело — привычка. Хотя ныли мышцы, ломило в боку, Артем тем не менее сделал зарядку.
Послышался негромкий смех. Артем обернулся и увидел, как тоненькая девичья фигурка спряталась за поленницу в соседнем дворе. Это пятнадцатилетняя дочь Николая Даниловича — Маша. Вместе с одноклассниками она целый месяц работала в совхозе на производственной практике. И вот на днях вернулась. Наверное, со стороны смешно смотреть на него. Интересно девчонке: что это за странный бородач тут объявился?
4
Днем у калитки остановился невзрачный мужичонка в гимнастерке и кепочке блином. Наклоняя голову то на один бок, то на другой, долго разглядывал сруб. Лицо хмурое, губы шевелятся, будто разговаривает сам с собой. На Артема — тот вставлял в отремонтированную раму стекло — не обращал внимания.
Рядом с ним стоял великолепный фокстерьер и, задирая бородатую морду, смотрел на него смышлеными глазами. Артем бросил работу и уставился на эту странную пару. В поселке много было собак, в основном дворняги. А тут фокстерьер! И еще при таком неказистом хозяине.
Сняв кепку, мужичонка поскреб лысеющую голову и длинно выругался. Он даже сплюнул в сердцах. Разделяя его негодование, пес тоже негромко рыкнул.
— Вы ко мне? — спросил Артем.
Хозяин собаки, бормоча что-то под нос, нехотя толкнул калитку. Теперь Артем разглядел его как следует: роста среднего, с бугристым багровым носом и мутноватыми, неопределенного цвета глазами. На загорелом с шелушащимися скулами лице щетина.
Вслед за ним степенно вошел и пес. Ошейник у него был из отличной кожи и украшен никелированными бляхами. Если хозяин был одет кое-как, то пес гордо блистал своим дорогим ошейником.
— Здравия желаю, — буркнул мужичонка.
— Как вас величать?
— Хоть горшком назови, — не очень-то приветливо ответил человек, присаживаясь на бревна. — А его, — он глянул на собаку, — зовут Эдуард, антиллигент, значит... Я его стал называть Дурак, так обижается...
Пес и вправду, услышав свое прозвище, поднял голову и, поглядев на хозяина умными темными глазами, заворчал, показав белые клыки.
— Не любит, когда дураком обзывают, как и человек... Не гляди, что скалится — не укусит. Еще ни одного человека не укусил, а люди боятся. Вид у него такой сурьезный.
Эдуард — странное имя для собаки — зевнул и улегся у ног хозяина. И даже глаза прикрыл. Только стриженые уши вздрагивали.
— Мой дед случайно не остался вам должен? — улыбнулся Артем. Больно уж ершистый вид у мужика.
— Дед твой, царствие ему небесное, никому не должен, — сказал мужик. — А вот я у него в долгу...