— Я очень соскучилась по тебе, Артём… — с порога говорит она и умолкает на полуслове, увидев на кровати Таню, закутанную в одеяло. Секунду они смотрят друг другу в глаза: удивление и растерянность в светло — серых глазах и пристальное внимание в больших черных. Первой отводит взгляд Нина. Изумление на её лице сменяется вежливой улыбкой.
— Добрый вечер, девушка, — говорит она. — Извините, я ворвалась к вам… Артём, ты мог бы и предупредить нас, что у тебя… гостья?
Взгляд её задерживается на Таниной одежде, повешенной на спинке стула.
— Точнее — не гостья, а обнажённая Маха… — с холодной улыбкой добавляет она.
— А вы напоминаете Юдифь, — говорит Таня. — Для полноты картины вам лишь не хватает меча и головы несчастного Олоферна…
— Я в этой ситуации, судя по всему, и должен быть головой Олоферна? — попытался разрядить напряжённую обстановку Артём.
Но девушки не удостаивают его даже взглядом.
— Выйдите, пожалуйста, из комнаты, — ледяным тоном говорит Таня. — Я должна одеться.
Нина поворачивается и выходит.
— Ты тоже уйди, — после некоторого молчания говорит Таня.
— Позволь мне сначала привести себя в порядок… — говорит Артём. — Одевайся, я сейчас тебя познакомлю…
— Выключи свет, я не хочу одеваться при свете. Она смотрит на него не мигая. Черноволосая голова немного наклонена набок, рука у самого подбородка сжимает одеяло.
— Это мои друзья, — говорит Артём виноватым тоном и оттого, что оправдывается, сам на себя начинает злиться. — Я тебе рассказывал об Алексее… Ну, а Нина…
— Я тебя просила выключить свет.
— Хорошо, хорошо…
Он завязывает шнурок ботинка и выключает свет. Таня молча одевается.
— Нина… — приглушённо произносит в темноте Артём. — Короче говоря, мы с Ниной…
— Я тебя ни о чем не спрашиваю, — перебивает она.
— В общем, одевайся и выходи… Мы ждём тебя.
— Ты не видел мои туфли?
— Я сейчас свет включу…
— Не надо, — говорит она. — Иди к ним.
В столовой уже накрыли стол, на тарелках рыбные и мясные консервы, ветчина, колбаса и в центре бутылка коньяка. Даже высокие зеленые рюмки были выставлены. Стройная крашеная блондинка с тёмными влажными глазами хлопотала у стола. Нина, зябко приподняв плечи, стояла у раскрытой форточки и курила. Когда вошёл Артём, она повернулась и как ни в чем не бывало улыбнулась:
— Ты уж извини, что без телеграммы…
— Знаешь, старик, — сказал Алексей, наливая коньяк в старинные рюмки, — мы взяли да и махнули в Суздаль… Какие там рестораны! А церкви, часовни! Я еле уговорил девочек назад ехать. Ходили как зачарованные… Ну вот, а на обратном пути завернули к тебе. Знал бы, что такая дорога — ни за что не свернул бы с шоссе!
— Лёша ругался, как сапожник, — улыбнулась крашеная блондинка.
— Познакомься, — спохватился Алексей. — Ира… Чует моё ретивое, что я на ней женюсь…
— За тебя ещё замуж никто не пойдёт!
— Слыхал, Артём? — балагурил Алексей. — Уж если мы с тобой, старина, не женихи, то, я скажу вам, вы, девочки, зарылись… Верно, старик?
— Верно, — машинально повторил Артём, прислушиваясь, что там происходит за стеной.
— Вы тоже такой же самоуверенный, как и ваш друг? — спросила Ирина, с любопытством глядя на него.
— О чем вы? — смутился Артём. — Я думал про дорогу… Эти три версты с гаком — стихийное бедствие для посёлка…
Когда все перестали смеяться, Алексей сказал:
— Что с тобой, дружище? Будто тебя пыльным мешком ударили?
— Ты недалёк от истины, — усмехнулась Нина.
— Какие — то тайны мадридского двора… — Алексей поднял рюмку. — Давай, старина, тяпнем за встречу!
— Подождите, — сказала Нина. — Артём, что же ты не пригласишь к столу свою милую Маху?
Алексей обалдело уставился на Артёма.
— Маху? Где же она?
— Рядом, — сказала Нина. — За стенкой. Посмотрев озадаченно на Нину, Алексей поставил рюмку на стол:
— Давай её сюда немедленно!
Артём встал из — за стола и отправился в другую комнату. Там гулял сквозняк.
— Таня! — негромко позвал он. Молчание.
Он включил свет: в комнате никого не было. Постель прибрана, даже клетчатое одеяло наброшено поверх. Окно приоткрыто, и тонкая занавеска — подарок Тани — колышется на ветру. Артём подбежал к окну и распахнул. Холодная белая ночь заглянула ему в лицо. Выпал первый снег. От окна к калитке протянулась редкая цепочка следов. Дунул ветер, и мягкие снежинки коснулись лица.
— Твоя прекрасная Маха исчезла, как с белых яблонь дым… — услышал он голос Нины.
Обернувшись, Артём увидел в углу, под стулом, Танины туфли. Как же так? Она ушла в одних чулках? Прямо по снегу? Схватив туфли, он бросился вон из комнаты, заставив Нину отпрянуть от двери.
— Что тут у вас происходит? — спросил Алексей, загородив дорогу. — Где твоя Маха?
— Её звать Таня, — сказал Артём.
— Где же ты её прячешь, Черная Борода?
— Она ушла… босиком по снегу, — сказал Артём, отстраняя его. — Я должен её догнать!
С туфлями в руках он выскочил в сени и, махнув с крыльца на тропинку, помчался к калитке.
— Ну вас всех к черту! — сказал Алексей, усаживаясь за стол. — Ирка, давай выпьем.
2
Артём бежит к дому старухи. На дороге белым — бело. Видны лишь чуть припорошенные снегом неглубокие следы. Посёлок спит. Ни в одном окне не видно света. Медленно и тихо падает снег. У крыльца следы обрываются. Артём стучит в дверь, но, не дождавшись ответа, подходит к окну и барабанит. Наконец распахивается форточка.
— Зачем ты пришёл? — спрашивает она. — Я не хочу тебя видеть.
— Ты ведёшь себя как девчонка — школьница… Ну что такого произошло? Ко мне приехали друзья… Неужели из — за этого нужно было прыгать в окно и бежать через все село босиком?
— Эта женщина приехала к тебе… Ты ждал её и ничего мне не сказал. И тебе было очень стыдно, я ведь видела. Стыдно, что ты со мной…
— Дурочка, — говорит он.
— Ты был страшно растерян. Даже не мог посмотреть мне в глаза…
— Я тогда ещё не проснулся толком, да ещё этот дурацкий сон…
— Зачем ты меня обманул, Артём?
— Ты все придумала…
— Не приходи больше ко мне… Ты мне стал противен! Она захлопывает форточку, и её фигура растворяется в сумраке комнаты.
— Таня! — стучит он в окно. — Таня!
Когда форточка снова распахивается, быстро говорит:
— Тебе все показалось. Ты ведь фантазёрка. Пойдём ко мне, тебя ждут. Мало ли у меня знакомых? И вообще, какое это имеет значение? Я тебя люблю — вот что главное!
— Я тебя просила не произносить это слово… Я видела твоё лицо, когда ты, открыв им дверь, пришёл в комнату… Вот что, Артём, хватит об этом… И прошу тебя больше не барабанить в стекло — весь посёлок разбудишь. Ты тогда был противен, а сейчас ещё больше!
— Ну, знаешь… — взрывается Артём. — Да не закрывай форточку… Забери свои туфли!
Он швыряет одну за другой туфли и слышит, как они поочерёдно с глухим стуком ударяются об пол.
3
— Ну, показывай своё имение! — утром сказал Алексей. Нина и Ира ушли в магазин купить что — нибудь на завтрак, и они остались одни. Артём, мрачный и невыспавшийся, изо всех сил старался быть любезным и радушным хозяином. Осмотр «имения» занял всего несколько минут. Пока Артём рассказывал, как он достал и поставил большое стекло в мастерской, Алексей вертел в руках скамейку, сделанную ещё летом Гаврилычем.
— Художественная работа, — сказал он. — Где ты такую купил? В Латвии?
— Здешний плотник за два часа сделал.
— Мне бы такую в мастерскую…
— Подарок, — сказал Артём. — Гаврилыч скоро появится. Попроси — и тебе сделает.
Алексей присел на скамейку, закурил.
— Бедно живёшь, — сказал он. — Разве это дача? Обыкновенная русская изба. И что это за мастерская? Чулан с большим окном… Участок неплохой. Сколько соток? Десять — одиннадцать?