Увидев Артёма, Носков кивнул на стул: дескать, садись.
— Пришёл меня за ноги подвешивать? — с улыбкой спросил он, повесив трубку. — В таком случае подожди, вот новый магазин построим — тогда пожалуйста.
— Зачем новый строить? — сказал Артём. — У вас и в старом ничего нет… Бычки в томате да килька в собственном соку…
Носков в последний раз попытался линейкой прихлопнуть хитрую муху и уселся на председательский стул.
— Ты что же думаешь, все время в наших магазинах будет пусто? Будем строить продовольственный магазин по последнему слову техники: с холодильными и морозильными установками. Секция для сыров, для мяса и птицы, для окороков и колбас…
— Не расстраивайте, у меня уже слюнки текут, — сказал Артём.
— Как дышится в родном краю? — перевёл разговор на другое Носков. — Гляжу, все ходишь с громадной черной папкой… Даже башню зарисовал!
— Хорошо здесь.
— Значит, нравится? — оживился Кирилл Евграфович. — Да ты ещё не все у нас видел… Вот погоди, грибы пойдут. Белые, веришь ли, прямо у дороги растут. В ста метрах от посёлка…
— Когда ещё грибы…
— А ты что, уезжать собираешься?
— Вот жду, когда дорогу отремонтируете. Кирилл Евграфович даже сморщился.
— Опять ты про дорогу… Вот она у меня где сидит! Он уже поднял руку, чтобы показать, в каком месте у него сидит эта проклятая дорога, но тут пронзительно зазвонил телефон, и председательская рука изменила свой маршрут, цепко схватив трубку. Глаза у Кирилла Евграфовича стали отсутствующими, а на лице появилось терпеливо — покорное выражение. Артём понял, что звонит районное начальство и разговор будет долгим и неприятным. Он встал и направился к двери.
Артём сидел на обтёсанных сосновых брёвнах (Андрей Иванович ещё давно заготовил их для замены подгнивших венцов), когда пришёл Кошкин. Поздоровался за руку, хотя они сегодня утром уже здоровались, присел рядом. Не спеша достал папиросы, предложил Артёму. У Кошкина правильные черты лица, густые с сединой волосы, вот только зубы подкачали: совсем спереди выкрошились. На руках наколки: якорь, спасательный круг. Видно, Кошкин служил на флоте.
Потолковав о погоде, о международном положении и развалившемся заборе — видно, у Николая Даниловича это больной вопрос, — он спросил:
— Дом — то небось продавать будете?
А это был больной вопрос для Артёма. Он много размышлял, что делать с домом, но так ничего и не придумал. Продавать было жалко. Очень уж Артёму пришлись по душе эти места. За каких — то две недели все здесь стало ему мило и дорого. Ложась с заходом солнца на дубовую кровать — он как — то не думал, что на этой самой кровати совсем недавно умер его дед, — крепко засыпал. А утром, когда солнце заглядывало в окна и скворцы горланили в саду, он вставал, и у него поднималось настроение оттого, что вот сейчас позавтракает, возьмёт альбом и пойдёт через сосновый бор к Светлому ручью. Бродя по лесу, Артём случайно наткнулся на это райское место: величественный сосновый бор неожиданно обрывался, и впереди, в низине, зеленел большой луг, а посреди луга, раздвинув низкие жёлто — красные берега, со звоном прыгал по камням чистый прозрачный ручей. За лугом ажурно кудрявилась берёзовая роща. И ни души. Лишь сороки не спеша пролетали над ручьём да иногда вдали куковала кукушка. В роще должны быть соловьи. Но пока они молчали: наверное, не пришло их время…
Жалко было расставаться с посёлком, Березайкой, сосновым бором, Светлым ручьём. Артём не знал, что делать. И продавать не хотелось, и жить в этой развалюхе нельзя. Потолок прогнулся, того и гляди рухнет. Половицы разошлись, из щелей тянуло сыростью. Большая русская печка растрескалась, сквозь побелку краснели кирпичи. Ночью в сенях под Артёмом одна половица проломилась, и он только чудом не сломал ногу. Если не продавать, то нужно срочно ремонтировать дом.
— Не знаю, что и делать, — вздохнул он.
— Один человек интересовался, — сказал Кошкин. — Хуторской. Он смолу в лесу гонит, а платят им дай бог… Ему не так дом нужен — да какой это дом! — а участок. Избу перевезёт с хутора. Ежели надумаете, я ему, стал быть, скажу.
Над самой головой промелькнула ласточка. Она юркнула под навес крыши, трепеща крыльями, посуетилась секунду и снова улетела. Артём посмотрел туда: ласточки лепили новое гнездо. Старое обрушилось, и на его месте виднелось круглое серое пятно.