— Что случилось? — спросил Артём.
— Бабы и есть бабы, — философски расценил шофер.
— Чего же это они не поделили?
— Меня, — гордо сообщил он. Артём удивлённо уставился на него.
— Которая повыше, Марфа, — жёнка евоная, — охотно, певучим голосом пояснила Степанида. — А Верушка — полюбовница.
Шофер свернул цигарку и задымил.
— Марфа, ты ей все волосёнки выщипаешь, — сказал он. — У ней и так мало.
— Сейчас и до тебя доберусь, кобель проклятый! — тигрицей глянула на него жена.
— Вот уж не рискуй, — добродушно заметил шофер.
— Вместо того чтобы в карьере щебенку возить, он с этой… прости господи, прохлаждается!
— У меня обед, — сообщил шофер, выпуская облако дыма.
— Глаза б мои не видели тебя, постылого…
Говоря это, женщина успевала дёргать за волосы соперницу и плевать ей в лицо.
— Любишь ведь меня, зараза, — ухмыльнулся муж. — Тогда б не бегала, не ревновала!
— Я ревную? — Женщина даже выпустила свою жертву, которая, воспользовавшись этим, проворно юркнула в дверь низенькой избушки и захлопнула дверь. И уже оттуда визгливым, плачущим голосом выкрикнула:
— Да я б захотела, он давно бы на мне женился!
— Врёт, — сказал шофер. — Выдумщица.
Он поднялся с травы, вытащил из кармана смятую кепку, надел. Потом забрался в кабину. Взревел мотор мощного ЗИЛа. Дверца распахнулась, и шофер позвал:
— Навоевалась? Залезай, до дома подкину… Небось корова не доена?
— Мне с тобой и сидеть — то рядом тошно, — отмахнулась женщина и, показав тощие ляжки, залезла в кузов. И даже повернулась к кабине спиной.
— Это ж самосвал… А если механизм забарахлит? — сказал шофер. — Возьмёт да на ходу опрастается, тогда как?
— Её в кабинку сажай, стерву, — буркнула жена. — А мне и тут хорошо.
Шофер подмигнул Артёму:
— Отчаянная моя Марфа! Ни черта, ни бога не боится — все ей нипочём!
Рассмеялся, захлопнул дверцу и тронул самосвал. Подпрыгнув на повороте сразу двумя скатами, грузовик скрылся за углом.
— Ну и дела-а! — протянул ошеломлённый Артём.
— Уж который раз эту цирку под моими окнами вытворяют, — сказала Степанида. — Стёпка — то парень из себя видный, а нашёл какую — то замухрышку. Ни рожи, ни кожи. Веретено в сарафане!
— Дурища, у меня фигура не то что у тебя, колоды дубовой! — возмущённо крикнула из — за закрытых дверей Верушка.
Артём вспомнил про свои дела и, все убыстряя шаги, свернул к дому Тани. Мотоцикла не было. А на двери дома красовался увесистый черный замок. Пока он глазел на сцепившихся женщин, Таня и Володя куда — то укатили… Но куда?
Артём кинулся к поселковому Совету.
4
У крыльца поселкового Артём наткнулся на Мыльникова и Носкова. Попыхивая папиросами, они о чем — то мирно толковали.
— Лёгок на помине, — сказал Кирилл Евграфович. — Мы тут тебя вспоминали…
— Просьба к вам, Артём Иванович, — вступил в разговор и Мыльников. — К Ноябрьским праздникам задумали мы в заводской Аллее передовиков портреты вывесить… Не возьмётесь за это дело? Мы, конечно, заплатим…
— Я ведь у вас в долгу, — сказал Артём. — Спасибо за доски и цемент…
Он успокоился: раз Кирилл Евграфович здесь, значит, Володя и Таня не в поселковом. При обряде бракосочетания присутствие председателя обязательно. На всякий случай спросил:
— Не предвидится у вас сегодня никаких гражданских актов?
— Не слыхать, — сказал Носков. — А что, поприсутствовать желаешь?
— Только в качестве свидетеля, — улыбнулся Артём.
— У вас будет наверху большое окно? — спросил Алексей Иванович, кивнув на дом.
— Мастерская…
— Мда-а, а где же вы достанете стекло?
— Вероятнее всего, в Ленинграде. Только вот как его доставить сюда?
— Есть у вас складной метр или рулетка?
— Я и так знаю, — сказал Артём. — Метр восемьдесят на два.
Мыльников достал четырехцветную шариковую ручку и записал в блокнот.
— Во вторник вам привезут стекло… Вообще — то Осинский скупердяй известный, но мне не откажет.
— Алексей Иванович, я поклялся, что больше никогда оформительскими работами заниматься не буду, но, так и быть, нарушу свою клятву… — сказал Артём.
Это стекло для мастерской вот уже две недели не давало ему покоя. Попробуй такую махину везти из Ленинграда!
— Для родного посёлка постарайся, Артём Иваныч, — ввернул Носков. — Раз уж свою клятву нарушил…