У него мог бы быть большой рот и это было бы лучше: большим ртом больше и пищи захватишь. Но Ленивец сказал самому себе:
– И маленьким ртом наесться можно.
И навсегда остался с крошечным детским ртом. Чтобы не обременять себя лишней заботой, дом он себе строить не стал.
– И без него, – говорит, – в жизни обойтись можно.
И обходится. Вцепится в сук когтями, повиснет и спит. Часто голодает. И вовсе не потому, что в лесу поесть нечего. А просто ленится с одного дерева на другое перейти.
Пьет он и то не досыта, потому что не хочет с дерева спускаться, к озеру идти. Вот и ползает по веткам, слизывает росу с листьев. А сколько ее нужно слизать, чтобы досыта напиться! Живот-то от груди до хвоста вытянулся.
И неопрятный всегда. За собой не следит. Спросят у него:
– Что губы у тебя мокрые? Ответит:
– Слюной замочились.
– Ну так вытри их.
Скажет:
– Лень мне. Да и зачем вытирать? Сами высохнут.
И так всегда: что ни скажут – сделай, отвечает, не думая:
– Лень мне.
Потому и зовут его все Ленивцем. И ленивее его в лесах Южной Америки никого нет.
ЗАБОТА РЕМЕЗА
Прошлым летом он был птенцом. Мать у него была синичкой, и поэтому звали его синичонком. И не было у него никаких забот. Но это было прошлым летом. За осень и зиму он повзрослел, и теперь все зовут его Ремезом. И хлопот у него теперь столько, что он даже не знает, куда их девать.
Весной он женился, стал птицей семейной. И целую неделю они думали с женой, какое им гнездо сделать. Решили такое придумать, какого еще ни у кого не было и нет.
– Давай выроем гнездо в земле, – сказал Ремез.
А жена поправила на голове бурую шапочку, сказала:
– Ну и придумал. А скажи, где живет Щурка?
– В норе, – сказал Ремез.
– А Сизоворонка?
– Тоже в норе.
– Вот видишь. И еще Каменка живет в норе, и Зимородок. Нет, давай лучше выроем прямо на земле ямку, и это будет нашим гнездом.
И теперь уже Ремез посмеялся над женой.
– Ну и придумала! – и дернул черноватыми со светлыми полосками крыльями. – Какое гнездо у Чибиса?
– Вроде ямки на земле.
– а у Зуйка?
– Тоже.
– Вот видишь, ничего нового в твоем гнезде нет. У всех куликов гнезда вроде ямок на земле. Нет, давай лучше свяжем из хвороста плот и пустим по реке. И это будет нашим с тобой гнездом.
– Что ты, – сказала жена Ремезу. – Это не ново. У Поганки где гнездо?
– На воде.
– А у Лебедя?
– Тоже.
– Вот видишь, не ново это. Да и вообще, зачем нам с тобой в воду лезть. Плавать мы не умеем, еще утонем. Идем лучше в лес и устроим свое гнездо из прутьев на дереве.
У Ремеза дрогнула в улыбке бровь.
– На дереве?
– На дереве, – сказала, жена.
– Из прутьев?
– Из прутьев, – сказала жена.
– И ты думаешь, кого-то удивишь этом? А где, по-твоему, вьет гнездо Сорока? А Кобчик? Да та же Ворона, наконец? Нет, поновее надо придумать что-то. Вот если в дупле устроиться...
– Придумал, – укоризненно покачала жена головой. – А Дятел, по-твоему, где живет?
– В дупле, – сказал Ремез.
– А Филин?
– В дупле, – сказал Ремез.
– А Вертишейка? А Сова? Да мало ли птиц свое гнездо в дупле строит. Эх, ты – в дупле...
– Ну тогда, может, из глины слепить? – осторожно предложил Ремез.
Но жена покачала головой:
– А про ласточку забыл?
– Забыл, – честно признался Ремез и почесал коготком затылок. – Какое ж нам гнездо сделать, чтобы ни у кого такого не было?
И задумался. Задумалась и жена его. Два дня сидели думали. На третий и говорит жена Ремезу:
– А что если нам сделать такое же, в каком я выросла, – вроде рукавички?
– Это можно, – согласился Ремез. – Я тоже в таком вырос. Очень удобное гнездо. И главное – ни у кого больше такого нет.
И они сплели на ветке ивы рукавичку из травы, выстелили ее пухом. Сидели в ней, радовались: и уютно, и тепло, и не достать никому.
Но это ведь только от одной заботы избавился Ремез. А сколько их еще у него! Нужно сообразить, какого цвета и какой величины яички снести, чем птенцов кормить. Нет, это пока сидишь ты в отцовском гнезде, тебе не нужно ни о чем думать и нет у тебя никаких забот, а когда свое гнездо вьешь, сколько их сразу появляется – батюшки мои!
ЧЕРЕПАШЬЯ МУДРОСТЬ
По Среднеазиатской пустыне ползла среднеазиатская Черепаха. Ей очень хотелось есть, а поесть было нечего: весна была позади, трава успела выгореть, кустарники облететь. Кругом – запустенье, тишь. Время от времени Черепаха привставала на цыпочки, вытягивала шею: не видно ли впереди чего. Только началось лето, и уже ни травинки в пустыне.
– Что делать? Как быть?
Надо бы присесть, подумать. Но велика ли у Черепахи голова? С детский кулачок. Много ли в ней мыслей! Черепаха уже не один раз присаживалась, думала, но так ничего придумать и не смогла. И все-таки присела еще раз. Сидела, глядела прямо перед собой и перекатывала в крохотной головке одну и ту же думу: