Другие, казалось, были разочарованы, что я не актриса.
– Почему именно актриса? – в замешательстве спросила я у Джоша чуть позже.
– Потому что актрисы обычно спят с ними, – шепнул он мне на ухо.
Я заныла:
– Джош, я могла бы сейчас спокойно лежать на диване в уютной пижаме…
– И есть суп из консервной банки? – Джош засмеялся и покачал головой. – Не сдавайся так быстро. Они поймут, как ты талантлива, и заинтересуются, точно тебе говорю.
Оставив меня на время, Джош отправился налаживать связи. Я схватила бургер, чтобы подкрепиться, и вновь ринулась в бой. Каждый последующий разговор колол чуть больнее, чем предыдущий.
Один мегапродюсер спросил, чем я занимаюсь.
– Я режиссер, – гордо заявила я.
На его лице отразилось разочарование.
– Ну и что же ты снимаешь, сопливые мелодрамы? Детские телешоу? – Его взгляд начал блуждать в поисках чего-нибудь поинтереснее.
– Ни то ни другое.
Внезапно он посмотрел на меня, словно понял что-то.
– А, погоди, так ты лесбиянка?
Краем глаза я увидела, что к нам бежит еще один продюсер, высокого роста, лет тридцати. Я сделала шаг в сторону, уступая ему дорогу, и в этот самый момент он с криком «Поберегись!» с лету врезался в мужчину, с которым я разговаривала. Они оба, одетые, рухнули в бассейн, подняв тонну брызг, от которых облаченные в бикини актрисы завизжали как резаные. Барахтаясь и бултыхаясь, они не давали друг другу вынырнуть, а их жены наблюдали за происходящим с выражением полного безразличия и скуки.
Я стояла и смотрела, как эти двое, словно пара глупых молодых моржей, дурачились и веселились от души, а ведь в их руках находились ключи от мира, который я так любила и в который так стремилась попасть. Они плескались в этом бассейне так, словно это было их личное озеро, и, глядя на них, я вдруг ощутила самую настоящую тоску.
Мы жили в краю золотого песка, посреди пустыни, где всегда царило тепло и все сверкало яркими красками, а городов не должно было существовать вовсе. А может, и не было никаких городов и все это – лишь мираж, а я – Одиссей, путь которого лежит через Лос-Анджелес, город ангелов, – сказочный край, в котором оживают мечты, где все легко и просто, где удобно и тепло, а детство длится вечно.
2
«Любая масса – это взаимодействие»[3].
Мне доводилось бывать в разных центрах НАСА, но в Лаборатории реактивного движения (ЛРД) было красивее всего. Меж длинных широких корпусов с большими окнами пролегали тенистые дорожки, перемежавшиеся зелеными лужайками с лавочками для отдыха. Под сенью деревьев укрывались от солнца астрофизики, практикующие тайцзи. Без всякого преувеличения это место можно назвать святилищем ботаников, райским островом, который служил домом для выдающихся, новаторских, творческих умов, где и у меня был свой маленький уголок. В стороне от главного здания находился новый корпус, к которому вела одна из многочисленных дорожек. Там, на первом этаже, в самом конце коридора, у меня было собственное рабочее место.
Я сидела в своей каморке под светом искусственных ламп. Вокруг – голые перегородки. Как-то раз в разговоре с коллегами я сравнила эти стенки с пустыми полотнами. На самом деле я старалась как можно больше работать из дома, ведь даже в таком незаурядном учреждении, как НАСА, черпать вдохновение среди белых воротничков и офисных перегородок было трудно, особенно по пятницам. Через двадцать минут начиналось совещание, на котором я должна была присутствовать. Высвободившееся время – такая редкость в моем графике – я решила использовать, чтобы просмотреть лежавшую на столе почту. Большую часть писем составляли уведомления от НАСА и сообщения о проведении мероприятий для сотрудников и их семей. Руководство ЛРД считало необходимым учитывать семейные интересы своих работников, что отличало ее от других центров НАСА, в которых мне пришлось побывать.
За то непродолжительное время, что я работала в НАСА, мне уже довелось посетить несколько кампусов, расположенных в самых разных уголках США, в основном в южных штатах. Каждый центр обладал неповторимой индивидуальностью, словно живой микроорганизм, служивший элементом более крупного, сложно устроенного и полного загадок единства. Как-то раз я ездила в штаб-квартиру в Вашингтоне – как раз после фестиваля цветения вишни, когда город пестрел всеми оттенками розового. Там, среди этих высотных зданий, где сосредоточены все нити управления страной, меня не покидало ощущение величия. В исследовательском центре имени Джона Гленна в Огайо все без исключения сотрудники, от уборщиков до руководителей проектов, гордо демонстрировали свою преданность делу. На каменной стене у входа в центр было установлено электронное табло с ярко-красными цифрами, которые показывали время до следующего запуска. Мне всегда было интересно, не этим ли объяснялся тот особый дух товарищества, который я ощутила в Огайо. Быть может, эти часы играли роль своеобразного центра координат, вокруг которого вращалось все остальное, в том числе и амбиции каждого сотрудника. Как подметил великий рассказчик Джей О’Каллахан, все здесь руководствовались принципом «мы это сделали», а не «я это сделал». Первая встреча с волшебным миром НАСА прошла идеально.