Ванек не заставил ребят долго просить. Он закурил, и компания по-прежнему бойко потопала дальше по проспекту.
Во дворе военкомата — люди с чемоданами и котомками. Сидят прямо на земле. Кто в тени, тому еще ничего, а те, что на солнцепеке, обливаются потом. А расходиться не велят. То и дело выкрикивают номера команд и устраивают переклички.
Ребята еле пробились к военкоматскому крыльцу. А там застопорило. Там очередь, и соблюдают ее и следят за ней дюжие, горластые мужики. Едва Ванек сунулся в дверь, его осадили:
— Не горячись, любезный. Тут тебе не детсад. Улицей ошибся.
— А сам-то ты какой! Самого соплей перешибешь! — снова обиделся Ванек.
— Какой уж есть, а только не пущу!
— Исчезни! — гаркнул на Ванька широкоплечий парень в тельняшке.
Ванек нырнул под перила и спрыгнул к Алеше и Косте. Оставалось одно: ждать, когда капитан выйдет, и уже здесь, во дворе, атаковать его.
Когда выстроили и отправили первую, многочисленную команду, на какое-то время стало свободнее ходить по двору, но вскоре подошли новые люди. И хорошо, что Костя сумел для всех троих захватить удобное место на завалинке.
— Будем ждать до ночи, — упрямо сказал Алеша.
Капитан появился вскоре. Он на ходу сунул кому-то пачку документов и хотел было улизнуть. Но его окружили, вмиг засыпали вопросами, потащили в сторону. И он опять оказался на крыльце, крикнул:
— Кто без повесток, принимать не будем!
Ждать больше было нечего. Но ребята все же задержались здесь еще на добрых полчаса, надеясь, что вот уйдет следующая команда, и тот же капитан снова выйдет и пригласит их к себе. Разумеется, этого не случилось, и они уныло зашагали к центру города. Некоторое время молчали, затем Алеша с раздражением сказал:
— Бюрократы. Бумажные души!
Костя хмыкнул. Обижаться на капитана не следует. Капитан честно делал свое дело. Неделю назад все было бы подругому. Но сейчас шла война, а у войны свои законы.
— А если бюрократы вдруг пошлют нас в разные места? Что тогда? — спросил Алеша.
Костя пожал плечами. Он не представлял, что ж произойдет тогда. Но на всякий случай осторожно проговорил:
— Если бы у меня были деньги, я бы предложил сфотографироваться. Я бы не стал жалеть презренной трешки. Какое значение имеет трешка, когда мы вскоре должны разлучиться?
— Это еще неизвестно, — горячо возразил Ванек, ускоряя шаги, чтобы побыстрее пролететь мимо фотографии. — Робя, еще раз сходим к капитану!
Костя остановился. У него что-то с ботинком. Наклонился и завязал шнурок, и опять наклонился. А глаза у Кости плутоватые, и Ванек заметил это. Заметил, но смолчал.
— Пройдут годы, станет Ванек известным футболистом, и никому ведь не докажешь, что с нами вместе жил такой талантище, что ходил по городу вот так, запросто. Вот чего я боюсь больше всего на свете, — удрученно сказал Алеша, наблюдая, как Костя расшнуровывает ботинок.
— Вы простоите здесь, робя, — припугнул Ванек.
— А нам все равно, — покачал головой Костя. — И даже если никто из нас не станет знаменитым, память о нашей дружбе должна сохраниться. Ведь это так необходимо.
— Печально, но факт. Если б у нас были деньги! — поддержал Алеша.
— Ванек, ты хочешь что-то утаить, так ведь? Ты хочешь зажилить круглую сумму! Я требую ревизии! — сказал Костя.
Ванек в конце концов сдался:
— Идите вы к черту!
Ванек завернул в фотографию. Алеша сказал встретившему их фотографу, показывая на Ванька:
— Вы не знаете этого человека. И напрасно! Вы можете многое потерять.
Фотограф — мужик дошлый, он все понимал, и сразу же подхватил шутливый тон:
— А не назовете ли вы мне его имя?
— Его имя сегодня ничего вам не скажет. Но пройдет год или два, и об этом человеке заговорит весь мир!
— Так уж и мир! — усаживал ребят фотограф.
— Но если не мир, то весь наш город. Вся наша достославная Алма-Ата.
Ванек обидчиво пыхтел. Он мог вконец рассердиться, а это не входило в планы Алеши. И пока их фотографировали, Алеша скромно помалкивал. Лишь когда Ванек рассчитался за карточки и они выходили из фотографии, Алеша сказал мастеру:
— Храните негатив, как зеницу ока!
— Теперь в парк! — воскликнул Костя, показывая направление и внутренне ликуя. Ведь все так прекрасно сегодня! Какой удивительный вечер! Какая чудесная музыка!
В парке Федерации играл духовой оркестр. Он всегда играл здесь танцы и обычно начинал с «Синего платочка». А последний танец он играл где-то около двенадцати, и звали этот танец «вышибаловкой».