— Они будут требовать Нижнюю Калифорнию, — сказал Окампо. — Они понимают ситуацию.
Хуарес выпрямился.
— Да, — сказал он. — Они будут требовать Нижнюю Калифорнию.
— И что же? — спросил Окампо.
— Согласившись, мы погубим все, чего добились.
— Это тупик, — сказал Окампо.
— Мне известно, — Прието тихо снял очки и сосредоточенно смотрел на них, — что в Мехико несколько наших почтенных капиталистов встретились с представителями правительства и предложили им три миллиона песо. Гарантом оказалась церковь. Отец Миранда, инициатор этого собрания, заявил, что деньги будут возвращены одним из двух способов: или правительство продаст Соединенным Штатам Нижнюю Калифорнию, или, если это почему-либо не состоится, духовенство само национализирует часть своей собственности и вернет долг заимодавцам. В Мексике нет сейчас других способов пополнить казну — либо продажа территории, либо национализация… И то, и другое у нас готовятся перехватить…
— Да, — сказал Окампо, — это будет печально…
Он ладонью катал по столу сигару. Хуарес смотрел на него. Окампо не поднимал глаз.
— Все правильно, — сказал Хуарес ровно и почти равнодушно, — других способов нет. Но ни одним из этих способов мы воспользоваться не можем. Первым — никогда. Вторым — сейчас. Я понимаю, промедление сегодня — огромный риск. Но это — оправданный риск. Поспешность — риск неоправданный. Это не политика, это — игра в кости.
— Есть третий способ, — сказал Окампо. — Получить заем у янки. Но если я откажусь обсуждать территориальный вопрос, переговоры тут же и кончатся.
Хуарес поднял брови.
— А вы не отказывайтесь, дон Мельчор, вы предложите обсудить этот вопрос позже и начните с железнодорожной проблемы.
Окампо поморщился.
— Это — обман.
— Нет, это тот стиль дипломатии, который они нам навязывают. Мы в нищете и несчастье, мы просим о помощи, не бескорыстной помощи, а они, пользуясь нашим несчастьем, требуют земли. Оттяните решение территориального вопроса. Пусть они нас признают. Я повторяю: только когда Мирамон докажет свое бессилие под Веракрусом, а Соединенные Штаты признают нас, мы можем приступить к национализации. Но тогда мы не остановимся на этом. Мы пойдем гораздо дальше.
Прието прикусил дужку очков.
— А если осада затянется и положение будет оставаться неопределенным?
— Осада не затянется. Дегольядо обещал мне начать наступление на столицу…
— Он не готов! — крикнул Прието, взмахнув очками, — Неоправданные жертвы!
— Ему не взять Мехико, — медленно сказал Окампо, внимательно глядя на Хуареса.
Тяжесть наступившего молчания была такова, что Ромеро перестал писать и поднял глаза на президента.
— Да, — сказал Хуарес. — Да, ему не взять Мехико. Мы ведем войну, Гильермо, где жертвы неизбежны. Но это оправданные жертвы. Народ выбрал войну, народ готов к жертвам. Появление наших частей в предместьях Мехико заставит Мирамона снять осаду. Будет доказана наша решимость и его беспомощность. Возникнет новая ситуация. И тогда мы примем необратимые решения.