— Дон Сантос, я восхищен вашим мужеством, но я не имею права губить свою бригаду. Армия нам понадобится для победы. Прикажите отступать.
Он говорил, едва разжимая губы, его пухлое лицо осунулось и стало плоским, лоб был вымазан грязью.
Сарагоса отпустил узду и повернулся к солдатам.
— По местам! Сейчас мы начнем отступление! Этот бой проигран! Предстоят другие бои! Свободу не убить пулями! Отступая, обходите холм слева! Капитан! Следите, чтобы никто не бросал ружей. Солдаты! Не бросайте оружия, оно вам понадобится завтра!
Он круто развернул коня и ускакал.
Бригада Сарагосы отступила в относительном порядке по долине реки Консуладо.
Когда колонна оторвалась от наседавших на арьергард людей Маркеса, Сарагоса увидел два десятка всадников, галопом скакавших навстречу отступавшим — в сторону Такубайи. Они пролетели в сотне шагов от Сарагосы, стреляя из пистолетов в его солдат, которые ответили редкими растерянными выстрелами. В генерале, мчавшемся впереди, Сарагоса скорее угадал, чем узнал, Мирамона.
«Чертов авантюрист! — подумал он с насмешливым восхищением. — Еще делает вид, что он профессионал! Да он мальчишка, играющий в войну! Но как удачно играющий…»
Всадники исчезли за холмами. Сарагоса протер запыленные очки и поехал вдоль колонны, торопя солдат…
Мирамон, оставив позади эскорт, только со своим штабом, вторые сутки скакал почти без отдыха из Пуэблы. Он хотел успеть к началу сражения, в исходе которого не был уверен, ибо не знал истинного соотношения сил. Он опоздал. У въезда в Такубайю, возле первых домов предместья, его встретил победоносный Леонардо Маркес.
Генерал Маркес, уволенный и сосланный Комонфортом, вернулся в армию сравнительно недавно. После мятежа Сулоаги он некоторое время выжидал, наблюдая за ходом событий. И только убедившись в военном превосходстве Мирамона над Дегольядо, предложил консервативному правительству свои услуги. Он предпочитал воевать на стороне сильного.
Мирамон не любил Маркеса. Его почти пугало это мясистое лицо с воспаленными неподвижными глазами. И сейчас, идя на ноющих от длительной скачки ногах навстречу Маркесу и глядя на его возбужденное потное лицо с кровавыми белками, он едва удержался, чтобы не перекреститься. «Не иначе как дьявол отметил его…»
Он пожал горячую руку победителя. Поздравил офицеров. В голове у него гудело от усталости, глаза резало, горький вкус пыли заставлял время от времени сплевывать, хотя это и было ему неприятно.
Они прошли мимо группы пленных, угрюмо сидевших прямо на красноватой потрескавшейся земле. Один из них поднял голову и посмотрел на Мирамона. Мирамон узнал его. Это был генерал Марсиаль Лескано, перешедший на сторону либералов. Мирамон мало знал Лескано и совершенно не помнил о его существовании. Но сейчас вид этого человека, предавшего свое сословие, честь оружия и чистоту традиции, неожиданно вызвал у дона Мигеля истерическое раздражение. Только теперь, увидев Лескано, он с полной ясностью понял, что вернулся сюда, к воротам столицы, на поле чужой славы — побежденным, а рядом с ним идет победитель — с пугающим, вульгарным лицом и что теперь он должен будет чествовать этого сомнительного героя и терпеть его рядом с собой…
— Генерал, — сказал он, — дон Леонардо, приказываю вам расстрелять всех пленных офицеров, ранее служивших в армии. Так велит закон. Письменно сообщите мне число расстрелянных.
Когда Мирамон ускакал в Мехико, Маркес подозвал адъютанта.
— Передай командиру Третьего батальона, что предстоит работа. Хватит им отдыхать в резерве. Подготовь приказ, что на основании закона о борьбе с заговорами будут расстреляны все офицеры, взятые сегодня в плен.
Адъютант смотрел на него с недоумением.
— Но президент говорил только о тех, кто дезертировал из армии…
— Я слышал, что говорил президент. Но я еще знаю, чего он хочет на самом деле. Хватит играть в войну. Пора воевать. Пусть сеньоры либералы знают: поднимать оружие против генерала Маркеса — значит копать себе могилу. И мне наплевать, откуда взялись эти ребята — из армии или из скобяной лавки. Стал бандитом — отвечай!
— Но несколько офицеров в госпитале… Они ранены…
— Кто поместил их в госпиталь?
— Врачи… Они вышли на поле боя вместе со студентами-медиками и уносили раненых…
— Расстрелять всех, кто помогал бандитам, всех. И тех, кто ранен, — тоже. Это облегчит их страдания.
— Но, сеньор генерал…
Маркес приблизил свои неподвижные, налитые кровью глаза к испуганным глазам лейтенанта.