Прежде чем она успела положить ребенка на пол, дверь тамбура открылась. Появилась крупная женская фигура в сером, движением мясника схватила солдата за волосы и прижала нож к его горлу. …Она прошипела, что в следующий раз кастрирует его, и в подтверждение своего намерения энергично двинула под зад. …Вряд ли он смог самостоятельно добраться до следующего вагона с такой скоростью.
Когда Мая с ребенком вернулась на место, женщина тут же принесла чай из титана. Потом стала приглядывать, чтобы Маю никто не обидел. Ее звали Елена Ивановна, а проводники на маршруте величали бабой Леной.
Измотанная Мая, наконец, позволила себе по-настоящему заснуть, — тихо соскользнула в темноту, обещавшую забвение.
Когда Мая открыла глаза, солнечный свет заливал плацкартный вагон. Поезд стоял на платформе. Пространство вокруг заполняло жужжание мух, носившихся в теплом воздухе. Мая почувствовала напряжение в груди. Часы на руке показывали пять минут восьмого. Поезд должен был прибыть в шесть тридцать. Бабы Лены и след простыл. Исчезли и обе корзины.
Мая поднялась и, пошатываясь, пошла к выходу. Другие пассажиры — буйные нефтяники, университетские студенты, цыганка и священник — ушли. Баба Лена тоже исчезла. Мая была в поезде одна.
Она шагнула на платформу и двинулась сквозь толпу ранних пассажиров, они садились на поезд на противоположной стороне платформы. Все вокруг просто пялились на нее. Грузчик саданул по ноге краем тележки. Проводники у дверей вагонов не помнили никого, кто мог бы оказаться бабой Леной с младенцем. Вопрос казался нелепым, ведь его задавала странная девочка — сама совсем ребенок.
Люди на платформе прощались. Роились сотнями у киосков и прилавков, где продавали сигареты, диски и пиццу. Масса народа дремала в полузабытьи в зале ожидания. Одни направлялись на просторы Сибири, другие — на Восток — к Тихому океану, третьи — просто ждали и спали.
Ребенка нигде не было. Пропал ребенок.
2
Виктор Орлов стоял под душем с закрытыми глазами, наклонив голову. Дежурный санитар в хирургической маске, защитных очках, резиновом фартуке и перчатках поливал его голову дезинфицирующим раствором. Раствор капал с носа и четырехдневной щетины, струился по впалому животу и голой заднице милиционера. Под ним натекла уже приличная лужа. Со стороны Виктор был похож на мокрую, дрожащую обезьяну с пучками волос в разных частях тела, черными следами от ушибов и когтей, — толстых, как рога.
Станционного санитара давно прозвали Лебедем за длинную шею. Начав как карманник и стукач, он гордился тем, что пробился к ответственной должности, наделявшей его властью.
— Я позвонил, как только привели лейтенанта Орлова. Сразу сказал себе — звони следователю Ренко. Это будет ему интересно.
— Правильно сделал, не забуду, — сказал Аркадий…
— Мы делаем, что можем.
— Так… А не принимает ли наш старый друг Виктор что-нибудь новенькое, кроме алкоголя? — Героин, метадон, антифриз?..
— Нет, думаю, только водку.
— Да, он — старой закалки…
— Ну, вот… Дезинфицирующий раствор уничтожит вшей, бактерии и микробы… Это — плюс. Но за здоровье вашего друга я не ручаюсь. Давление слишком низкое… Зрачки расширены. Никаких признаков травмы головы нет. Сейчас ему необходимо одно — детоксикация. Я дал ему валиум, сделал укол витамина В, чтобы немного успокоить. Лучше бы он оставался здесь, чтобы за ним можно было присмотреть.
— В вытрезвителе?..
— Конечно, мы же боремся за трезвость…
— …Нет, если он может идти… — Аркадий потянулся за полиэтиленовым пакетом с одеждой.
Санитар размотал в душевой кабине шланг и открыл воду посильнее. Виктор невольно отступил назад, когда вода ударила в грудь. Санитар ходил вокруг, поливая из шланга, направляя струю под разными углами.
Было нелегко арестовать за пьянство. Трудно отличить алкоголизм, например, от «…распития бутылочки с друзьями» — для веселого времяпрепровождения, или из-за грустного настроения, дня рождения, 8 Марта, в конце концов — просто желания помочиться под стену… Трудно выяснить, законной ли была выпивка, когда планка закона установлена так высоко. Последствия, однако, могли быть ужасающими. Штраф — небольшой, но семье и коллегам сообщат. В данном случае сообщили бы начальнику Виктора, который и без того угрожал понизить его в должности. Хуже того — упорные алкоголики могли загреметь на 15 суток. А каково менту в тюрьме?..