Их прервал звонок Виктора.
— Ваш Тупой есть или, правильнее сказать, когда-то был Павлом Петровичем Максимовым, тридцати лет. Москвич, довольно-таки известный в определенных кругах, пока не оказался в тюрьме. На ипподроме его должны хорошо знать.
— И чем он занимался в последнее время?
— Легально? Сдавал в аренду аттракцион «Большой удар» в парке Горького. Но, скорее всего, контролировал наркотрафик. Еще какое-то время он работал крупье в казино «Петр Великий» у Трех вокзалов. Вообще, у него жутко длинный послужной список.
Аркадий выключил телефон. В ложе повисла тишина. Наконец, Саша произнес:
— Да расспрашивайте здесь кого хотите. Бандиты в московских казино? Боже мой!..
Начался последний заезд, конники направились на старт позади подвижных ворот, которые, неловко распахиваясь, выпускали лошадь. Шесть рысаков следовали один за другим, они шли, четко придерживаясь своего ряда, необыкновенные и прекрасные. Из динамиков неслись приветствия.
— Я вам слишком доверял, Ренко. Я думал, что вы светский человек. То, что вы называете «снимать сливки» представляет собой нормальный перелив фондов между различными подразделениями корпорации. Я понимаю, почему те, кто не знает, как живет деловой мир, могут извратить смысл некоторых транзакций. Но все вернется с процентами, и никакого вреда никому не будет.
— Вы сняли сливки, и девяносто процентов средств детского фонда ушли на сторону.
— Абсолютно законно. Luxury-аукцион — затратная акция. Я действительно создавал резервный фонд на непредвиденные расходы. Это — нормальная практика в деловых отношениях. Другими словами, мы можем начать против вас дело и обвинить в клевете. Послушайте, я буду с вами откровенным. Все это должно было выглядеть простым грабежом. Максимов и я решили, что не будет никакой стрельбы. Допускаю, что я недооценил жадность этого мерзавца, но мы должны идти дальше. Я никогда не нажимал на курок.
— Но это не то, что вы рассказали в милиции, — напомнил Аркадий. — Вы же не станете менять свои показания. Вы — уже герой.
33
Так как Эмма была самым юным членом семьи, ей и поручили найти младенцу новый дом. Ее могли оставить в парке на скамейке, в общественном туалете — где угодно, лишь бы милиция не совала в это свой нос.
— Что с Изей? — Эмма медленно натягивала куртку — сантиметр за сантиметром. Теперь Клим занял место старшего. Он сообщил:
— Она мертва. И Тито, и Лео и Петр. Нам повезло — мы живы. Просто сбагрим куда-нибудь ребенка и сделаем это до того, как он проснется.
— У нас осталась еще одна бутылочка с детским питанием.
— Ну и что?
— А вдруг ее никто не найдет?
— Тогда ей просто не повезет.
Люди говорили об удаче так, что Эмме казалось — она, как глоток воды в пустыне. Только одного глотка было мало, чтобы выжить.
Пробиваясь между автомобилями, припаркованными перед Казанским вокзалом, она заметила огромный седан: задняя дверь была открыта, кожа на кресле была, наверное, такая мягкая, как мамина ладонь. Эмма осторожно положила ребенка на сиденье. Было так тихо, что она опустила рядом свою голову — всего на одну секундочку. Следующее, что услышала Эмма, когда проснулась на заднем сиденье, это истошный крик женщины.
— Пошла вон! Пошла вот! Маленькая дрянь!
Ошеломленная и уставшая, Эмма хотела поскорее присоединиться к Климу и другим. Но оказалось, что подземный переход заблокирован — бритоголовые подрались с таджиками. Она с самого начала беспокоилась о том, сможет ли решиться на такое — совсем непросто оставить где-то младенца. Может быть, бросить его в мусорку так, чтобы его заметили и спасли. Но повсюду встречались только новые пластмассовые баки для сбора «экологических» отходов: зеленый — для бумаги, синий — для пластмассы и стекла. Она не хотела, чтобы люди бросали в ребенка пустые бутылки. Машины пересекали площадь на большой скорости. Желтый универсал «Вольво» объехал припаркованные авто и остановился прямо перед Эммой с ребенком. Но машина тронулась дальше, так как возле суетилась цыганка с младенцем.
Ребенок скривил рот, а потом сморщил губки, казалось, он вот-вот проснется. Дальше — раздастся крик. Эмма почувствовала, что нужно перепеленать младенца. Поток машин пролетел, свободная дорога обманула ее. И когда она уже была на полпути на ту сторону, накатила новая волна машин. Эмма оказалась зажата потоком. Она почувствовала себя, словно в море — машин, как воды, по горло. Автомобили были такими огромными и черными, а их свет настолько ослепляющим, что Эмма уронила младенца. Он был слишком тяжелым и, к тому же, плакал и шевелился. Потом Эмма вспомнила, что Изя никогда ни от кого не отказывалась. Обернулась, чтобы защитить собой ребенка, но как раз в этот момент над ней выросли фары. Грузовик задрожал и остановился, захлопали лопающиеся ремни, клеенчатый верх взмыл в воздух, как большая летучая мышь. Двое мужчин выскользнули из кабины с белыми от волнения лицами. Весь транспорт замер. Их груз — экзотические гигантские бивни мамонта — раскатился по четырем полосам и надолго остановил транспорт — как будто загнал его в ловушку. Бивни были обнаружены после многих месяцев поисков в вечной мерзлоте в Сибири. Потом их долго отмывали из шланга, чтобы добиться коллекционного качества, и, наконец, распилили ручной пилой в московской ванной.