Проблема состояла в том — остаться на даче или вернуться в город. Внезапное изменение сложившейся ситуации могло быть куда более опасным, чем спланированное отступление. Мая называла его «охотником» и утверждала, что он никогда не отстанет. Она всегда будет жить в страхе. Аня говорила, что она уже однажды умерла, поэтому ей нечего терять. Женя стремился выступать в роли защитника в глазах Маи. Аркадий предупреждал, что они должны будут обойтись без сотовых, потому что на даче не было доступа к сети, не было даже обычного городского телефона, так что помочь он в любом случае не смог бы — слишком далеко.
Они чувствовали, когда «охотник» бродил в темноте. В любой осаде успех приносит только терпение. У Якова Лозовского не было судимости, он не нарушал никаких законов. Но с его появлением во всех поселился страх — приступы клаустрофобии и желание покинуть дом. Днем Аня была резка с Аркадием. Ночью, в постели, она прижималась к его спине и требовала внимания.
Когда Яков вошел с топором на задний двор, дома были только Мая и Женя. Он был человеком широкого телосложения, который всю жизнь занимался физическим трудом. Как-то, во время колки дров, он снял рубашку. На плече отчетливо был виден грубо залеченный след от пули. Мая скрылась за углом — с глаз долой.
— Кто дома?
— Вокруг люди, — сказал Женя. Но уже не мог справиться с дрожью. Он помнил, как Яков ехал в универсале и размахивал фотографией Маи и предлагал за нее награду.
— Вокруг чего?
— Вокруг нас.
— Теперь — вопрос. Вам нужны дрова?
— Нет, спасибо, — ответил Женя.
— Мне это не сложно. — Яков указал на бревна, сложенные штабелем у задней двери. Он поставил самую большую чурку и расколол ее одним ударом — легко, как будто сломал зубочистку.
— Я все сделаю очень быстро. Никто даже не узнает, что я здесь был. Не хочешь? Ты уверен?
— Я уверен, — сказал Женя.
— Ладно, я только хотел помочь. Сегодня вечером будет ливень. Отлично для урожая.
Вернувшись, Яков нарисовал план дачи, все точки на подступах — окна и двери, печка, дорога, лодки на причале, открытые для обзора пространства. Потом он сел и стал ждать дождя.
Дождь был прекрасен, он просто тихо лил — даже молний не было. Друг Ренко наблюдал за ним, сидя в «Ладе» неподалеку. Место не имело значения. Человек, назвавшийся Яковом Лозовским, плыл через пруд к наименее защищенной стороне дачи. В костюме для подводного плавания он был почти невидим. Он нес водонепроницаемый мешок, две дымовые гранаты и противогаз с огромными «глазами» и уплотнителем из силикона. К ноге был прикреплен боевой десантный нож — им можно не только крошить, но и колоть. Он затаился и с точки между лодкой и байдаркой наблюдал за дачей Аркадия до тех пор, пока свет в соседних домах выключался один за другим. Когда погас последний огонек, Яков медленно стал подниматься из воды…
Аркадий вжался в темноту — вода излучала тепло. Рука мужчины мощно сжала лодыжку — он ударил изо всех сил и потерял нож. Пришлось отойти назад, где глубже — устоять в воде на такой глубине, да еще на мягком, пружинящем дне было трудно. Яков схватил Аркадия за пояс и навалился на него сзади, слегка качнулся. «Выхватил нож», — подумал Аркадий. Яков был настоящим профессионалом. Аркадий услышал крик Виктора с передней стороны дома — слишком далеко. Женя спрыгнул с причала, но он толком не умел плавать.
Якова отвлекла Мая — она стояла в свете фонаря у края водоема. Это была та самая малолетняя проститутка, которую он преследовал и почти уже схватил. От ее фонаря по воде тянулась золотая дорожка. Все, что он должен был делать — следовать за отражением.
Аркадий высвободился и упал в воду. Сквозь нее он видел силуэт Якова, поворачивавшегося то вправо, то влево в облаке крови.
Аркадий долго плыл под водой.
— Ты, правда, — последний?
Он успел нырнуть, прежде чем Яков смог ударить.
— Они еще кого-нибудь пришлют? — Аркадий поплыл в другом направлении. — Кто ты?
Мужчина, который назвал себя Яковом Лозовским, умирал, как скорпион, крутясь в воде.
36
Сцена была установлена там, где когда-то стояла бытовка. Программа была простой: марионетки, дрессированные собачки, шпагоглотатели, жонглеры и обезьянка, которая собирала деньги в потрепанную шапку. У обезьянки была чесотка. Амфитеатр на открытом воздухе заполняли молодые семьи, которые обычно старались держаться подальше от Трех вокзалов.