Может, Никола и не прочь подробнее рассказать, да только в этот момент его бесцеремонно отвлекают. Любопытный Фер (в этом мы похожи) чуть ли не по хвост забрался в коробку, рассматривая «коллекцию» лекаря, и с воплем: «О, кораллы!» уже успел схватить один из ценных экспонатов в рот.
– К вашему сведению, мой друг, не все кораллы безопасны и полезны, как вам кажется. – С этими словами лекарь с силой врезал рыжему по спине, да так, что чуть было не проглоченный экземпляр с присвистом вернулся на законное место. – Только акропоры, горгонарии и некоторые роговые кораллы содержат в себе лечебные вещества: простогландины, в вашем случае совершенно бесполезные.
– Это почему?! – Обиженно промычал Фер, хмуря бровки. Н-да, Никола с ним не церемонится. Когда речь заходит о колдунстве прежний грозный Латунский возвращается.
– Потому как простогландины – это эффективные регуляторы обмена веществ исключительно в человеческом организме.
Я благоразумно молчу. С химией и органической биологией, как и с физикой, у меня нелады. Не хватает «серых клеточек» для точных наук, быть может? Поэтому-то я все больше бегаю и воюю, работаю кулаками и ногами – сплошная физкультура. Ну, книжки читаю…иногда. А в случае надобности не занимаюсь «самолечением», а обращаюсь к «квалифицированным специалистам».
– Подумаешь… – Фыркает кот, совсем по-звериному утирая мордочку лапой.
– Кроме того, мой рыжий и совершенно бестолковый друг, – На лице Латунского хитрые морщинки выводят новый узор. Улыбка – не улыбка, оскал – не оскал, да разве поймешь?! – Данный экземпляр относился к разряду ядовитых…
Стоит ли говорить, что «умывание» Фера стало в сотню раз активнее? Он еще сбегал в ванную рот прополоскать и зубы почистить – так, на всякий случай, – пока я пыталась совладать с хохотом. Кот, чистящий зубы – кому рассказать, не поверят. Хотя, у меня: что работа, что отдых – специфические. О них лишний раз распространяться не стоит, да и некому.
Эх, «пир во время чумы», вернее, «хохотушки на собственных похоронах». Что за истерики, Мона? Спокойствие, только спокойствие. Вообще-то поводов для смеха (нормального, здорового) немного. С учетом обстоятельств – впору плакать, да только русский менталитет способен победить любую постороннюю хворь. «Авось пронесет, небось обойдется, и накоси-выкуси подлые твари!» – старые слоганы на новый лад, адаптированные, так сказать, под актуальную действительность.
Возвращается Фер. Мокрый, с обвисшими усами – мне его жалко, пусть даже в проблемах он сам виноват. И все равно – бедняга. Вечно ему не везет!
– Так. Нашел. Здесь все. – С приготовлениями покончено. Мы с котиком смотрим на десяток вещей, пытаясь угадать, как весь этот хлам (без прикрас, честное слово!) поможет мне не превращаться в оборотня. Но Латунский уверен, а ему я доверяю на все сто. – Начнем? Раньше начнем, моложе освободимся… – Процитировал Никола любимую фразу одного известного писателя-фантаста, кажется, он ее в каждую книжку вставляет.
Киваю. Что ж делать? Надо попытаться спасти хоть те крохи человечности, что во мне еще остались. Ой, сдается мне, завтра день предстоит тяжелый… смертельно тяжелый!..
– Рыжий, разведи-ка в подсоленной воде, – Никола с ловкостью фокусника протянул Феру прозрачный пакетик. Внутри – порошок подозрительно зеленого цвета. Сдается мне, я догадываюсь: что это за «чудодейственное средство», но молчу. Данный случай из разряда: «Лучше не знать, чем подозревать; лучше подозревать, чем быть твердо уверенной». Н-да. Придется пить – кто сказал, что будет легко?! – Подойди ближе, Мона.
Покорно подхожу. Латунский накидывает льняной кушак на пояс, и начинает вязать хитроумные узлы: любой моряк бы позавидовал. При этом лекарь без остановки шепчет то ли заклинания, то ли молитвы. Из всего потока слов мне удается разобрать лишь: «Господи, помилуй». Ну да, самое время.
Затем следует процесс благословления зеленоватого напитка. Вообще-то Николай Серафимович не имеет церковного сана… но кто про это знает? Главное – это уверенность, с которой лекарь производит манипуляции, а имеет он право на благословление или нет – пусть с этим соответствующие органы разбираются. «Ночной дозор», какой-нить, или хваленая инквизиция. Кстати, надо бы расспросить Николу об инквизиторах, на худой конец, предупредить – ведь опасность-то не выдуманная, вспомнить хотя бы мою многострадальную одежду.
– Пей. – Так и знала, что этим все закончится! Никола раскуривает хитрую самокрутку («шматок от саванна» – этот обряд я и сама смутно помню по ряду книг) и продолжает бормотать заклятия. Теперь работа сама спорится, негоже все-таки в чужую вотчину вторгаться, молитвы – это к чародеям.