В общем, пока я стояла истуканом, рассматривая невиданное чудо-юдо, вторая фигура тоже успела приблизиться. О, а это демонесса была с более привычными глазу дайсё (пара самурайских мечей «маленький – большой», если кто не в курсе: в лавках «древностей» такого ширпотреба на подставках навалом) и в латном доспехе, настолько коротком и лишенном защиты рук-ног, что я тут же прозвала его «бронированный купальник». Те же завитые, как у горного барана, рожки, острые длинные, как эльфийские, уши, такие же черные перепончатые крылья за спиной. Только волосы у демонессы, в отличие от противника, были белые, как снег. Лед и огонь. Красивая пара.
– Остановись, Гуригур, ты жалок! Прими смерть от дочери Наамах!
– Грязная сефиротка, как смеешь ты мне приказывать!
У-у-у… Кажется, два демона высшего порядка поругались не на шутку. Проводник осторожно подергал меня за штанину и потянул к мосту. Да я и сама уже понимаю, что положение у нас незавидное, укрыться негде, а парочка демонов сносит все и вся, в попытках достать друг друга. Война у них тут, что ли?
– Бежим… – обреченно прошептал гормункул, и эти слова были последними, что я услышала.
Два демона вновь скрестили оружие, зло, почти без замаха. Мир вокруг вздрогнул, и яркая вспышка ослепила глаза. В уши моментально набилась невидимая вата. «Гром и молнии», – то ли констатировало, то ли ругнулось сознание. А в следующий момент я поняла что падаю – ударной волной, как от взрыва, меня буквально снесло с площадки. Рядом кувыркался в воздухе и разевал рот, в безмолвной попытке кричать (а может и орал во весь голос, но я не слышала?) несостоявшийся проводник. А потом сверху мелькнула серая тень и накрыла мир. «Капы», – вспомнила я. И потеряла сознание.
Глава шестнадцатая
В детстве ребенок учится ходить, крепко держа за руку взрослого. Вначале это – страховка, гарантия не расквашенного носа и прочих бо-бо. Но, когда ноги привыкают и крепнут, протянутой руки иногда не хватает по другой причине. Пусть ты будешь знать, что она тебя не удержит и не спасет, пусть, но тебе нужен стержень, на который можно чуть-чуть опереться. Тепло, присутствие, уверенность в правильном направлении, одобрение в действиях, в поступках, которые дает протянутая ладонь.
Почему я вспомнила об этом сейчас? Когда сознание отряхивалось от дурманящего тумана, вспоминало страх падения и ужас того, что меня могли «постигнуть»? Не знаю. Должно быть, я почувствовала ее, эту протянутую ладонь, здесь, рядом, и потянулась к ней навстречу.
Надо мной был потолок, низкий, округлый, состоящий из множества переплетенных веточек. В этой комнатушке два на два вообще не было углов, словно я оказалась в коконе, шарообразном гнезде, свитом неведомой гигантской птицей. Рядом с моим импровизированным лежаком из тех же веточек и прутьев, сидел на коленях старик. Впрочем, осанка, добрый взгляд, длинная седая борода и мудрое лицо – так и подталкивали меня к благородному определению «старец». Какое-то время я наблюдала за ним из-под полу – опущенных ресниц, кто ж знает, чего ожидать? Но вроде опасности не было. Старец не менял позы, почти не двигался, лишь ворошил горсть углей длинной палочкой: то ли плохо пытался развести огонь, то ли и не собирался. Гадает он, что ли?
– Эй. – Тихо позвала я. Собственный голос удивил хрипотцой и, прошелестев в воздухе, утонул в полумраке кокона. Взгляд старика лишь на секунду переключился на меня, а потом вернулся обратно. – Ты кто? То есть Вы…
Да уж, Мона, культура из тебя так и прет. Вообще-то с языка рвался другой вопрос, но что-то надоело мне им тыкать направо и налево: «Ты демон?». Да и ясно ведь, что нет – ни рогов, ни хвоста, ни черных крыльев. И, уж понятно, не гормункул – человек как человек, на Хоттабыча похож, пожилой, усталый, сидит себе, никого не трогает, в деревянном коконе и тыкает палочкой угли. Пожарники б повесились от нарушений правил безопасности…