– Ядрен хрен… – Все-таки умное у меня подсознание, знает, когда ругаться нельзя (вроде как ты в обществе, Мона!), а хочется. И подбирает вполне себе культурные слова, но с каким чувством они произносятся! Великий могучий русский язык, браво, ты позволяешь людям ругаться без мата. – Чтоб тебя да коромыслом…
– Эффектное зрелище, не правда ли? Forsan et haec olim meminisse juvabit15 – Голос Астарота тихий и пугающий. Сразу вспоминаю: где и с кем нахожусь, отчего страх, первобытный, инстинктивный, возвращается.
– Очень.
Все-все-все, пора брать себя в руки, Мона, смелая охотница за нежитью, а то наложила ты в свои штанишки с карманами. Делаю какой-то бессмысленный полу-кивок полу-реверанс, видимо призванный поблагодарить Великого Герцога за зрелище, и возвращаюсь обратно к столу.
Нет уж, больше я на местные пейзажи не любуюсь. А положение-то и правда критическое – если война Лилит и Наамах разбудит Змея, то ко всем – и к нашим, и к вашим в гости придет хитрый белый зверек – писец. Не зря, должно быть, во многих странах, белый цвет символичен смерти.
– Теперь, моя дорогая, Вы простите мне некоторую вольность, которую я позволил себе, настойчиво приглашая Вас в гости? Впрочем… – Великий Герцог вновь беззаботно усаживается напротив, с таким видом, словно ему-то ничего не грозит и все нипочем. Блефуете, батенька. – Моя просьба к подчиненным состояла лишь в Вашей охране. Необходимо было убедиться, что нам с Вами никто не помешает встретиться, вот так, за ужином. Но слуги так часто делают ошибки, моя дорогая, так тяжело найти хороших слуг, Вы не представляете!
Угу, значит слуги. Но звонил-то ты сам, Великий Герцог, настойчиво так, даже в обход человеческой физики. Впрочем, какая разница? Видимо Фер действительно был приставлен кем-то из слуг-демонов советника Его Величества, только почему было два хозяина, интересно?
Как только начинаю думать о рыжике, ярость в груди так и клокочет. Словно молотом по голове каждую секунду: «Ненавижу!». А ведь парень и наш мир пытался спасти, и только за это можно было бы уже простить некоторые недомолвки, но… Ладно, замнем тему с котом…
«Встретиться за ужином», ха. А Герцог шутник, ведет себя так, словно я на секунду в гости забежала, а не преодолела границу миров и чуть не погибла прямо у входа. Так и кажется, что сейчас Астарот улыбнется хитренько и произнесет что-то вроде: «Мона, познакомься, это пудинг. Пудинг – это Мона», и еще не факт кто кого съест… На мгновение мне даже показалось, что стулья заняты – на них сидят, едят, нет, даже жрут козлоголовые демоны, хохочут, проносясь мимо рыжеволосые ведьмы, а в углу, по закону жанра, должен резать туш оркестр. Брр. Что за вздор…
– И все же, хоть время нас и не торопит, давайте по существу? – Великий Герцог, хоть и придал своим словам вопросительный тон, как бы обозначил наступление серьезного разговора. – Как Вы уже поняли, моя дорогая, у нас здесь наметился некий конфликт. И я хотел бы предложить Вам его разрешить.
– Как? – Не то, чтобы мне было дело до внутренних разборок в Нижнем мире, но если война и правда может разбудить Левиафана, то я обеими руками за то, чтобы помочь. Могли бы сразу сказать! А то устроили тут дворцовые интриги, столько времени профукали зазря.
Хотя… Скажи Фер мне еще при первой встрече: «Мона, Нижнему миру, миру Мертвых, называемому Адом, где пытают и мучают людей после смерти демоны высшего порядка, нужна твоя помощь, чтобы помирить два враждующих клана!», – поверила бы ты, Мона? Пошла бы за ним? Решила бы помочь?.. М-да…
– Если бы, моя дорогая, я знал наверняка… – Фраза Астарота вышла двухсмысленная, словно ответ и на мои слова, и на мои мысли.
– Ладно, допустим, можно что-то придумать. – Я встала из-за стола и по привычке начала ходить туда-сюда, размышляя. «В конце – концов, можно совета у Сраоши спросить, я ведь никогда не выступала парламентером мира», – мелькнула умная мысль. – Но почему я? Почему вы решили при…гласить (хотелось сказать простецкое «припахать», но я сдержалась) меня?
– Все дело в дурном предзнаменовании Его Величеству. Анамелех, этот наглый мальчишка, заявил, что только ты можешь помочь. – Я от неожиданности даже снова села.