«О-о-о, это страшные звери! Как же тебе удалось избежать столь ужасной гибели? Насколько я понял, твоим даром может воспользоваться кто угодно, кроме тебя самого!»
— Хватит болтать! — Конан, который давно уже поглядывал на солнце, висящее в зените, устал слушать пространный рассказ рыжего. Желанной сути он пока не дождался, хотя Виви подходил к ней не раз, а остальное — вроде дурного характера жрецов Сета да мумий — его никак не трогало. — Вставай. Пойдем к Мессантии. К вечеру остановимся где-нибудь на ночлег, и ты доскажешь мне свою байку, но покороче, понял?
Висканьо согласно кивнул и с готовностью вскочил на ноги. Ему самому не терпелось попасть в столицу Аргоса и там свершить то, что он задумал еще во время плавания на доске по Хороту. Все же хорошо, что выловил его именно Конан! Ни добрый купец, ни красавица, ни, тем паче, императорский цирюльник не смогли бы ему помочь в этом деле, а были бы только обузой. Да и не решился б Виви поведать им то, что только что услышал от него варвар… Рыжий с улыбкой посмотрел в широкую спину нового спутника и вприпрыжку поскакал следом. Могучий воин и талисман — что может быть сильнее в этом мире? Маги Черного Круга? Xa!
На таком оптимистичном соображении Висканьо догнал Конана и пошел с ним рядом, изо всех сил стараясь попадать в шаг…
Глава третья
К вечеру спутники прошли расстояние тридцати полетов стрелы, и к тому времени, как огненное око Митры начало опускаться за полосу горизонта, миновали уже пышный плодородный лес и дикое поле. Виви доверху набил мешок Конана фруктами и теперь тащил его сам, ибо варвар с презрением отверг такую пищу, надеясь изловить кабанчика либо, на худой конец, ту же рыбу в Хороге.
Кабанчик не замедлил появиться, причем бежал он так вяло, так неторопливо, словно нарочно ждал, когда киммериец достанет кинжал и метнет ему между глаз. Конечно, Конан так и сделал, при этом совсем не радуясь добыче, а ворча и хмурясь. Он уже не ощущал прелести победы — ведь она принадлежала не ему лично, воину и бродяге, а волшебной силе рыжего талисмана, прилепившегося к нему волей Митры ли, волей Нергала ли — сейчас это не имело значения. С того самого момента, когда освобожденный от веревок юнец протянул руки к его костру, варвара не оставляло желание расстаться с ним. Что же мешало Конану прогнать парня?
Он и сам пока не мог понять толком. Может быть, та непреодолимая жажда действия, которая влекла его с места на место, из города в город, из страны в страну? В рассказе Висканьо он не просто услышал — почувствовал будущее приключение, и это заставляло его сердце сладостно замирать, окунаясь в теплый и светлый туман надежды. А вдруг сие станет той ступенью, которая приведет его к цели? С другой стороны, варвар давно уже знал — путь к цели несравнимо важнее и интереснее ее достижения. Но разве что-нибудь говорит о том, что это приключение не будет важным и интересным?
Вздохнув, Конан покосился на спутника, чья рыжая голова мелькала где-то за его плечом, и остановился. Справа — Хорот, слева — небольшая рощица, и на опушке ее, покрытой густым ковром травы, можно развести костер… Потускневший розовый диск медленно опускался за горизонт; сумерки густели, наливались чернотой так быстро, как то бывает только летом… Сбросив кабанчика, киммериец молча принялся за дело: натаскал веток, коих в рощице было множество, развел огонь, потом принялся свежевать добычу.
Рыжий бездельничал. С грустью глядя на сноровистого, но угрюмого приятеля своего, он пытался понять, в чем же заключалась его вина? Почему этот парень не желает вести с ним беседу, почему не смотрит на него, а если и смотрит — взгляд его холоден и бесстрастен? Уж лучше бы Конан злился на Виви, швырнул бы его опять в реку или в кусты…
С несчастным видом грызя лесное маленькое яблоко, рыжий размышлял о странной судьбе своей: сколько он себя помнил, его все время гнали, лупили и ругали почем зря. Приемные родители — слава Митре, почившие несколько лет назад — самый факт его нахождения считали дурным знаком, ибо если других детей люди обнаруживали на ступеньке крыльца или в саду, то младенца Виви нашли в куче навоза по дороге на базар. Ему было всего пять лет, когда родители выбросили его на улицу. Скитаясь по помойкам в поисках пропитания, он страстно желал обрести свой дом и свою семью, но такие же оборванцы, как он, быстро отучили его мечтать. Зато, с утра до ночи бегая с шайкой малолетних воров, Виви обнаружил в себе дар талисмана.
Жаль только, что дар сей никак не распространялся на него самого — большего неудачника Висканьо до сих пор не встречал. У него все валилось из рук, и куда бы ни направлял он стопы свои, потом обязательно выяснялось, что он в тупике и что до него и после него ни один человек не пошел той же дорогой… Тогда он стал искать себе не семью, но хозяина.
Первым был добрый, но глупый купец из Мессантии. Он позволил Висканьо называть его отцом и, как оказалось впоследствии, действительно полюбил его как сына. С появлением рыжего талисмана в печальных до того делах купца произошел существенный сдвиг: любая сделка становилась прибыльной, и вскоре важные и богатые соплеменники признали в нем своего, что сулило постоянную совместную деятельность, а значит, и постоянный доход.
Увы, меньше чем через год рыжему пришлось расстаться со вторым приемным отцом. Случилось так, что знатный нобиль, приближенный и чуть ли не друг короля, пришел к купцу с просьбой: дать под залог фамильного перстня большую сумму денег на две луны. Обрадованный купец без долгих раздумий дал согласие, и сделка состоялась. Но Виви не смог перенести того, что в их доме (да еще в незапертой шкатулке) лежал такой красивый перстень. Не особенно мучаясь угрызениями совести, он достал его оттуда и припрятал.
Когда преступление раскрылось — а даже обожающий приемыша купец без труда сообразил, кто свистнул перстень из шкатулки, — Висканьо пришлось вернуть украденное и покинуть дом, ставший для него родным. Приемный отец плакал, но твердо стоял на своем: вора он не потерпит рядом, да и другие купцы вряд ли его поймут, если опять увидят здесь Виви.
Потом были долгие скитания по Зингаре и Аквилонии, по Немедии и Бритунии. Гиперборея, Асгард, Киммерия, снова Аквилония… Нигде не нашел пристанища рыжий талисман, и лишь оказавшись в Стигии, сумел там задержаться: стареющая нимфоманка, о которой рассказывал он Конану, быстро поняла, в чем дело, и с превеликим удовольствием приютила Виви у себя. Вереница ее женихов, бесконечные разговоры о мужчинах и их достоинствах, жеманства, белила, кусками опадающие с ее увядших щек, — все это безумно наскучило рыжему в первую же луну, а потому он был даже рад, очутившись в крепких руках Ганы и Мисаила, кои молча и сноровисто запихали его в сундук, погрузили на корабль, с корабля на пристань, с пристани на повозку…
Ему и в самом деле понравился новый хозяин — Деб Абдаррах. Невозмутимый, обстоятельный, умеющий вести беседу…
В глубине души Виви был уверен, что он не простой вор. В странной улыбке его, в повадках, в бездонных мутных зрачках даже юный талисман узнавал прожженного бандита, до коего и Медведю Пино было так же далеко, как нищему до императора… Сколько раз он купал в чужой крови свои белые холеные руки? Рыжий полагал, что не один и не два, а много больше. Но — приятные манеры, мягкий голос, своеобразное обаяние жестких черт лица… Впрочем, только Нергал знает, что там намешано внутри его отпрыска…
И все же Деб явно был сумасшедший! Виви скривился, вспомнив, с каким лихорадочным блеском в карих глазах он излагал ему свой план. Слюна так и летела в стороны, а от былого спокойствия не осталось и следа. А в общем, все равно и это кончилось… Может, варвар согласится стать его хозяином? Хотя бы на время…
…Пленительный запах жареного мяса заставил Виви быстро проглотить огрызок яблока и подсесть к костру. Молча Конан отхватил кинжалом здоровый кусок от кабаньего бока и сунул его рыжему спутнику, молча подбросил в огонь сухих веток, пошебуршил палкой угли и только тогда тоже принялся за еду. Чавкая, урча и повизгивая, Висканьо смолотил свою долю быстрее киммерийца, уставился голодными глазами на обкромсанную тушу.