В этой же тишине он пугал, заставлял насторожиться и сжаться. Наверное, и поэтому дети играли тихо.
Но вот наверху послышались крики, треск сучьев. Ребята замерли. Кричать, вести себя бесцеремонно могли только немцы, румыны да полицаи.
Несколько человек в полицейской форме, продираясь сквозь кусты, появились на школьном дворе. Один заметил ребят, вскинул карабин, бросился к ним, но лишь теперь понял, что это дети. По-прежнему держа карабин наготове, обшарил кусты. Подбежали остальные.
— Никого не видели? Никто не проходил?
— Да помолчи ты! — приказал старший из полицейских. Он приблизился последним. — Встаньте! Ребята поднялись.
— Откуда вы? Мальчик показал на соседний двор.
— Отвечай словами. Ответила девочка:
— Мы живем в соседнем дворе. Его мама самый главный врач, а мой папа…
— Давно вы здесь? — перебил полицейский.
— Не очень, — сказала девочка.
— Здесь проходила женщина. Куда она пошла?
— Какая женщина? — спросила девочка и недоуменно посмотрела на мальчика. Тот пожал плечами.
— Я спрашиваю — куда она пошла? Куда? Может спряталась?
— Мы никого не видели. Несколько полицейских осматривали тем временем здание школы.
— Не врешь? Поджав губы g округлив глаза, девчушка замотала белобрысой головкой.
— Вы учтите — это бандитка. Если заметите кого чужого — бегом к нам…
— В здании пусто, — доложили старшему.
— Могла шмыгнуть назад в балку, — сказал один из полицейских.
— Или проскочить проходным двором… — возразил другой.
— Которым? Тут их несколько.
Потеряв интерес к детям, старший полицейский приказал:
— Прочесать дворы вплоть до набережной! Минуту спустя здесь опять стало пусто.
— Им бы только людей гонять. Ищут сами не знают кого, — явно подражая кому-то из взрослых, с недетской сварливостью сказала девочка.
— Может, пойдем? — робко предложил мальчик. Он был определенно на вторых ролях в этой компании и теперь ждал решения.
— И дом растоптали… — продолжала девчушка. На песке четко отпечатались следы подбитых гвоздями немецких солдатских сапог.
— Завтра построим другой, — утешил ее мальчик. Они пошли было прочь, когда откуда-то послышалось:
— Ребятки!.. Повернулись на зов и увидели костлявую руку, которая тянулась из-за кучи мусора. Это было так неожиданно и страшно, что дети бросились бежать. Первой опомнилась девочка. Что-то заставило ее остановиться. Посмотрела на своего спутника, приказала:
— Стой здесь и никуда не уходи. Понял? И пошла назад. У мальчика сжалось сердце, но он двинулся следом. Оглянулась.
— Не ходи. Стой здесь. Я что сказала?..
Он видел, как она идет, то скрываясь за кустами, то снова оказываясь на виду, замирал от страха и восхищался смелостью подружки. А девочка подошла к мусорной куче, присела и как бы спряталась за ней.
Эта куча появилась в первые дни оккупации, когда в школе — тогда еще относительно целой. — поселились румыны. Очищая здание от всего им ненужного, они сваливали мусор в углу двора. Потом в школу попала бомба, жить в ней стало невозможно, и лишь время от времени в ее дворе останавливались отправлявшиеся под Севастополь или возвращавшиеся оттуда части. И всякий раз куча росла.
Между тем Верочка Чистова поспешила назад не только из любопытства и не от избытка смелости. Она почувствовала в этом необходимость. Происшедшее могло иметь отношение к отцу, а то, что касалось его, было для нее самым главным.
В углу двора, среди бурьяна и сорванного с крыши ржавого железа, Вера увидела лежащую прямо на земле женщину. Каким образом и когда она пробралась сюда? Как ей удалось остаться незамеченной?
Женщина подняла голову, и Вере показалось, что она ее уже видела. Женщина страдала, гримаса боли искажала лицо. Ей не пришлось звать Веру — та сама подошла ближе.
— Тебя как зовут? — спросила женщина, и это не был праздный вопрос, с каким взрослые часто обращаются к детям. Девочка поняла, что ответ действительно важен.
— Вера Чистова. Женщина мучительно затрясла головой, сдерживая крик.
— Скажи отцу, что я здесь… Беги… Да-да, конечно же, она ее уже видела. Раза два или три к отцу приходила эта женщина. Они почти ни о чем не говорили, только обменивались какими-то записками, и потом отец провожал ее. Не мудрено, что Вера не очень ее приметила — в мастерской бывало столько разных людей… Теперь вспомнилось, правда, как однажды папа сказал:
— От тебя дымом пахнет.
— Ну и что? — ответила женщина. — Я не роза и не мимоза. Дымом так дымом.
— Напрасно ты так, — сказал отец, и Вера уловила в его голосе раздражение. — Для них это примета… Спустя пару дней Вера вспомнила об этом, спросила: