Я спросил этого моряка:
– А много в вашем городе синагог?
– Ни одной.
– А евреев много?
– Раньше было немного, потом совсем не осталось. Все Кацманы и Вассерманы или уехали, или стали Ивановыми и Смирновыми. Но после развала Союза наши люди узнали, что в Израиле не совсем так уж плохо, даже водка дешевая есть. А взрывать у нас стали больше, чем у них. И Смирновы и Ивановы опять стали Шмеерсонами и Рабиновичами и начинали паковать чемоданы. А еврейские вдовушки и старые девы вдруг стали пользоваться повышенным спросом у молодых женихов.
Морячок хряпнул еще стаканчик и продолжил:
– Бывал я в Хайфе. Наш корабль туда часто заходил. Красивый город, только там очень жарко. И наших бывших много. Как раз после Хайфы, когда мы в Клайпеду вернулись, моего дружка Вадима прямо у трапа и арестовали.
– А за что? Как обычно у моряков, за контрабанду валюты?
– За валюту тогда уже не сажали. За убийство по неосторожности и нанесение тяжких телесных повреждений. Правда, отсидел он недолго.
– Убил кого-то в Израиле? Или дома?
– Да нет. Мы-то все женатики, дома кто-то всегда оставался, квартиры не пустовали. А Вадим был тогда холостой. Придет из рейса, в карманах куча денег, а квартира – без охраны. Квартирантов он не хотел поселять. А когда и куда он в рейс уходил, последняя собака в городе знала. Возвращается из плавания – а квартира пустая. Всю мебель, аппаратуру и прочее вынесли. Он опять все закупил, обставил заново. Пожил немного – и опять в путь. Возвращается – опять квартиру обчистили. Ему это надоело. Взял со списанного судна корабельный «ревун». Сирена такая, их на суда ставят, чтобы в тумане сигнал подавать и не столкнуться. Громкость их всего-то 110 децибел!
– Если я правильно помню, болевой порог – 120 децибел.
– До рева реактивного самолета с расстояния 10 метров чуть-чуть не дотягивает. Он сделал так, чтобы сирена срабатывала через пять минут после того, как откроют двери. И опять в море! Возвращается – а его уже на трапе ждут менты с браслетами. Короче, опять пришли «домушники». Трое их было. Им любые двери открыть – плевое дело. А через пять минут «ревун» заработал! В доме напротив все стекла тоже вылетели. Один из них сразу концы на месте отдал с перепуга, другого на лестничной клетке подобрали, у него барабанные перепонки лопнули, кровь из ушей. А третьего – сначала в психушку, а затем – в кутузку!
Он опять закусил:
– Ну, я говорил уже, отсидел Вадим недолго. Потом женился.
– И как он сейчас?
– Капитаном стал, теперь рыболовного траулера. Пару лет назад сомалийцы их экипаж в заложники взяли. Но он уже ревуном не стал их глушить. А зря! Выкупили их потом по дипломатическим каналам.
У него кончилась водка. Он взял еще один пузырь.
Я рискнул спросить:
– А не боитесь переборщить?
– Не дрейфь, пацан! Все под контролем!
Он уселся на свое место.
– Как-то было в Марселе. Я в увольнении на берег. «Русскими тройками» тогда уже не ходили. Зашел в один из кабаков. Французы там свой коньячок наперстками глотают. А я взял бутылку «конины» и стакан. Налил его полный, хряпнул залпом и рукавом занюхал. У них у всех глаза навыкат: «Руссо! Руссо, браво, бис!» И начали пари на меня ставить, одолею я еще один стакан или свалюсь. А я им: «Половина бабок – моя!» Согласились. Короче, еще пять стаканов выдул. Потом смотрю на часы: через два часа мой кораблик в море отходит. Я говорю им: «Все, сеанс окончен, гоните деньги!» Cобрали нехотя, и я в порт отчаливаю. Шатаюсь, но иду. Так они, сволочи, меня до самого трапа сопровождали. Новое пари устроили – дойду я до корабля или нет. Дошел, и на пирсе опять сорвал с них деньгу. А на эти бабки потом себе дома новый шкаф купил.
«Мелочь третьей группы» закончилась, а через какое-то время закончилась и его вторая бутылка. Он поднялся и сказал:
– Ну, мне пора! Завтра машину выбирать.
И нетвердой походкой направился к выходу.
– Удачи!– сказал я ему напоследок.
– И Вам не хворать!
На площадке стояла «гостиница Астория».
Кто-то однажды приехал сюда на старой легковушке. Видимо, перебрал, и решил домой добраться на такси или переночевать у друзей. Машина осталась возле бара. А может, тогда она просто не завелась. Ценности она не представляла никакой.
Но или что-то случилось, или он спьяну забыл, где ее оставил.
Машина осталась стоять возле «Аквариума» надолго. Через две недели эту машину приметили и стали обсуждать. Еще через две недели открыли. Сначала пару раз там отоспался один забулдыга. Затем второй. Вскоре эта машина стала популярной, и ее стали называть «Асторией».