Я открыл было рот, но Клиф, должно быть, знавший, что я собираюсь сказать, заорал:
— Нет, нет, не говори!
Но я не мог остановиться. У меня вырвалось:
— Послушай, его надо выключить. Эй, в чем дело?
Клиф заметил с укором:
— Он же слышит, о чем мы говорим, пустая твоя голова. Неужели ты не понял, что он услышал про паяльную лампу? Я собирался прокрасться сзади и вытащить шнур из розетки, но теперь он наверняка убьет меня, если я осмелюсь прикоснуться к кабелю.
Мэри Энн отряхивала пыль с юбки и возмущалась состоянием нашего пола. Я уверял ее, что мы тут ни при чем и что во всем виноват сторож. То есть я хотел сказать, что это он развозит грязь по полу.
Тогда она сказала:
— А почему ты не наденешь резиновые перчатки и не выдернешь шнур?
Я видел, что Клиф недоумевает, почему это не пришло в голову ему самому, но, так и не выяснив причины, он натянул перчатки и направился к Малышу.
Я завопил:
— Осторожно!
Глупейшее предупреждение. Ему приходилось быть осторожным — у него просто не было выбора. Одно из щупалец (теперь уже не возникало никаких сомнений на этот счет) выдвинулось вперед, спираль разжалась и легла между Клифом и электрическим кабелем. Она едва заметно вибрировала, и вместе с ней вибрировали ее шесть отростков. Трубки внутри Малыша начали светиться. Клиф и не пытался перешагнуть через препятствие. Он попятился, и спустя некоторое время спираль сжалась и улеглась на место. Клиф снял перчатки.
— Билл, — сказал он, — так мы ничего не добьемся. Эта штука оказалась умнее, чем мы предполагали. Она умудрилась использовать мой голос в качестве модели при постройке диафрагмы. Она достаточно умна, чтобы, — он понизил голос до шепота, — додуматься, как генерировать собственную энергию и стать самозаряжающимся аппаратом. Билл, мы должны положить этому конец, иначе когда-нибудь с Земли раздастся телефонный звонок: «Привет, босс, здесь нет никого, кроме нас, думающих агрегатов».
— Пойдем в полицию, — сказал я. — Мы им все объясним. Достаточно гранаты или…
Клиф покачал головой.
— Нельзя, чтобы о Малыше узнали. Кто-нибудь другой попытается воспроизвести его, а ведь он, как ты убедился, сулит всяческие неожиданности.
— Что же нам делать?
— Не знаю.
Я почувствовал резкий толчок в грудь, опустил глаза и увидел Мэри Энн, готовую взорваться. Она сказала:
— С меня хватит. Или ты идешь со мной, или не идешь. Решай.
Я пробормотал:
— Но, Мэри Энн…
Она сказала:
— Отвечай — да или нет? Я никогда не была в более идиотском положении. Оделась, чтобы идти в театр, а он тащит меня в захламленную лабораторию и начинает возиться с дурацкой машиной и развлекать меня ее глупыми шутками.
— Уверяю тебя, Мэри Энн…
Но она не слушала, она говорила. Жаль, что я не запомнил всего, что она тогда обрушила на меня. Хотя, пожалуй, это и к лучшему — уж очень мало приятного было сказано по моему адресу. Время от времени я пытался вставить: «Но, Мэри Энн…», и всякий раз мои протесты тонули в новом шквале обвинений.
Мэри Энн в сущности добрая и деликатная девушка. Она теряет контроль над собой лишь тогда, когда возбуждается, и это объясняется только цветом ее волос. Как я уже говорил, ей приходится оправдывать репутацию рыжих фурий.
Во всяком случае, я опомнился в тот момент, когда она, наступив каблуком на носок моей правой туфли, повернулась, чтобы оставить лабораторию. Я бросился за ней со своим неизменным: «Но, Мэри Энн…»
И тут заорал Клиф. Как правило, он не обращал на нас никакого внимания, но на сей раз он не выдержал.
— Почему ты не попросишь ее выйти за тебя замуж, тупоголовый идиот? — завопил он.
Мэри Энн остановилась. Она стояла в дверях, не оборачиваясь, и ждала. Я тоже остановился, и слова комом застряли у меня в горле. Я был не в состоянии вымолвить даже: «Но, Мэри Энн…»
А Клиф продолжал кричать что-то, хотя его голос доносился до меня как будто бы с расстояния не меньше мили.
Наконец я разобрал его слова:
— Ну же! Ну же! — повторял он снова и снова.
И тут Мэри Энн обернулась. Она была так прекрасна… Не знаю, говорил ли я вам, что глаза у нее зеленые с синеватым оттенком?
Она сказала:
— Ты что-то хотел сказать мне, Билл?
Клиф вложил мне в голову необходимые слова, и я хриплым голосом произнес:
— Ты выйдешь за меня замуж, Мэри Энн?
И тут же пожалел о своей смелости, решив, что она не захочет больше меня видеть. Но уже через секунду я был рад, что решился произнести эти слова, ибо она обвила мою шею руками и поднялась на носки, чтобы я мог поцеловать ее. Я настолько этим увлекся, что не сразу почувствовал, как Клиф трясет меня за плечо, пытаясь привлечь мое внимание.