— Здравствуй, Никита! — сказал он генерал-лейтенанту милиции Никитенко.
— Приветствую тебя, прости, чуть было не сказал «старый лис»! — в тон ему ответил высокий милицейский чин, который не любил, когда вспоминали его студенческую кличку.
— А ты не извиняйся! Я действительно старый и этого не скрываю, а на лиса не обижаюсь.
— Я так понимаю, что ты позвонил не для того, чтобы сообщить эту потрясающую новость.
— Правильно понимаешь. Твои ребята объявили в розыск некого Бритвина Валерия….
— Это не мои ребята, — перебил его Никитенко. — Это прокуратура объявила, а мои орлы его ищут.
— Ты всех по фамилии знаешь, кто в розыске? — съязвил Мостовой.
— Нет не всех, но эта фамилия у меня на слуху. Дело-то громкое, большой общественный резонанс имеет, поэтому стоит у меня на контроле.
— Я попросить тебя хотел, чтобы при задержании с ним поосторожней. Он мне живой нужен.
— Мне тоже, а тебе-то зачем?
— Этот засранец мне международный заказ сорвал, теперь весь проект «ТУС» под угрозой. Я тут почитал заключение государственной комиссии о причинах аварии в Энске — много неясного, и пролить свет на это дело может только Бритвин. Надеюсь, ты меня правильно понял.
— Надеюсь, что понял. Безопасность обеспечу.
— Спасибо! С меня причитается, — проскрипел Мостовой, и, не дождавшись ответа, положил трубку.
Он знал, что все звонки в МВД «со стороны» находятся на «прослушке», поэтому и не сказал в разговоре ничего лишнего.
Глава 13
12 часов 00 мин. 22 сентября 20** года.
г. Москва, Лубянская площадь
Заместитель директора, генерал-лейтенант ФСБ Баринов Владимир Афанасьевич был педант — холодный, чопорно-вежливый педант в безукоризненно белой сорочке и тщательно завязанным классически узлом галстуком. Свой генеральский мундир с солидной колодкой орденских планок Владимир Афанасьевич одевал редко: в случае вызова на «ковёр» в Кремль, 9-го мая в День Победы, и 20 декабря — в профессиональный праздник. В довершении ко всему, Владимир Афанасьевич был ещё и трудоголиком. По кабинетам на Лубянке ходила шутка, что крылатая фраза «страна большая, дел много, а жизнь коротка» принадлежит именно ему. Директор не упускал случая, чтобы не поставить молодым сотрудникам в пример Баринова, как офицера, являющегося образцом исполнительности и преданности воинскому долгу. В кабинет Баринова можно было позвонить в любое время суток и дежурный офицер либо тут же соединял с генерал-лейтенантом, либо просил позвонить позже, «…так как в настоящий момент Владимир Афанасьевич занят».
Подполковник ФСБ Каледин прибыл в приёмную к Баринову за 10 минут до назначенного времени. Представившись дежурному офицеру, Кантемир сообщил, что ему назначено на 12 часов. Дежурный сверился со списком и попросил подождать. Каледин сел в кресло и приготовился к томительному ожиданию, но ошибся: ровно в 12 часов на столе у дежурного зазвонил телефон.
— Вас ждут. — негромко произнёс офицер, положив трубку телефона, и Кантемир открыл тяжёлую двустворчатую дверь.
Войдя в кабинет, Каледин, как положено, представился, но Баринов, не слушая доклада, окинул его недовольным взглядом. С заместителем Кантемир был знаком не первый год, но до сих пор не решил, как он к нему относится. Взгляд у генерал-лейтенанта был всегда недоверчивым, голос официально вежливым, ровным, немного монотонным. Казалось, что даже если бы в мире неожиданно разразилась Третья мировая война, то наверное и тогда бы тон разговора Владимира Афанасьевича не изменился. И ещё Баринова нельзя было обмануть, он всегда владел информацией не хуже собеседника, а суть проблемы ухватывал с первых слов.
— Итак, Вы оказались в автомобиле Чубатого по воле случая? — вместо слов приветствия задал вопрос Баринов.
— Точнее, по просьбе самого Чубатого. — уточнил Каледин.
— И Вы утверждаете, что не знаете, с какой целью Вы ему понадобились.
— Я уже докладывал, что Чубатый не успел сообщить мне цель нашей встречи, так как на него было совершено покушение.
— Вам, подполковник, как профессионалу, в этом деле ничего не показалось странным?
— Показалось. Во-первых, он знал время и место нашей встречи, а во-вторых, покушение было каким-то опереточным.
— То есть?
— Предположительно из пулемёта было отстреляно с десяток патронов, восемь из которых попали в цель — автомобиль Чубатого. Место для засады было выбрано профессионально. При желании можно было положить и Чубатого и всю его охрану, но нападавшие почему-то ретировались.