— Самая жуть осталась напоследок, — жаловалась Людмила ещё с пятницы.
— Трудно с тобой спорить, — соглашался Михаил.
— Это точно, — поддакивала я.
А Антон молчал. И сегодня молчит. Он сидит, как и всегда, рядом с Князевым, замыкая нашу четвёрку, но ведёт себя непривычно тихо. Никаких шуток, улыбок — ничего. Словно свет в квартире погасили. Ровно неделю назад, в предыдущий понедельник, был тот самый зачёт по философии, где Хомяков собирался подкатить к Анне Ивановне. Во вторник Антон уже не разговаривал с нами. Ходит тенью, и даже спрашивать не требуется о причинах — всё итак понятно. Отшила она его.
Мы его не трогаем, только шушукаемся по поводу его дня рождения, которое будет уже в этот четверг. Что если наш друг вообще откажется его отмечать? Что дарить? Как развеселить и поднять дух?
И пока все думают об Антоне, я продолжаю терзаться мыслями о картине Людмилы. Подруга сияет счастьем, а Глеб с незнакомого номера пишет, что любезно предоставляет мне время подумать. Каков добряк!
Михаилу пока ничего о картине не говорю. Достаточно было рассказов о попытках Пожарского «нормально поговорить», при которых всё скатывалось в истеричное сбрасывание звонка и последующее молчание.
— Он нормальный вообще? — негодовал Михаил, пиная ногами снег, словно пытаясь этим умерить свою злость. Мы как раз прогуливались тогда после пар, и разговор таки зашёл о моём бывшем.
— Может… это я виновата?
— Ты здесь причём? Ещё выгораживать его начни! Сказано же: «расстаёмся». Никак понять не может? Где гордость в конце концов?
— У него непростая ситуация — проблемы в семье.
— А ты их ему решать что-ли должна?
— Поддержку оказать… — а мысленно продолжила: «не обманывать игрой в выдуманную любовь…»
— Сама же говоришь, что предлагала ему по-хорошему разойтись, мирно. Он отказывается. Так в чём твоя вина?
— Ни в чём, наверное, — сдалась. Когда-нибудь я смогу найти в себе силы признаться Князеву в своей великой глупости.
— «Наверное», — передразнил меня Михаил.
О пощёчине и угрозах я решила умолчать. И без того реагирует бурно, а новых проблем в виде мужских разборок мне совсем не хочется.
Проблем мне итак хватает, и новая не заставила себя ждать. Я потеряла свой флеш-накопитель. И теперь, как и Антон, сижу мрачнее самой плотной тучи. Михаил косо посматривает то на меня, то на Хомякова, хмурится.
— Всё нормально? — не выдерживает мой парень, шепча мне на ухо.
— Нет, — отвечаю, глядя на Екатерину Николаевну, что раскладывает билеты на своём столе. Через несколько минут прозвенит звонок и начнётся мой ад. — Я потеряла флешку, где хранилась моя экзаменационная работа.
— Как? — услышала нас Людмила.
А вот так. Утром проснулась, начала собираться на экзамен, а вскоре обнаружила свою пропажу. У меня паника, я металась по всей квартире, нервно поглядывая на часы, рылась во всех карманах, в сумке, в рюкзаке, и никак не могла его найти. Страшно до слёз.
— Ты чего нервная такая? — удивилась Диана моему поведению. — Что ищешь?
— Флешку, — почти плача. — Я должна принести её на экзамен! Там моя методичка, над которой я работала почти месяц!
— Где ты оставила её в последний раз? — Васильева тоже начала шарить по всем местам в квартире, но ко мне вдруг пришло странное понимание: «мы её не найдём».
— Она всегда была в моём рюкзаке, — произнесла упавшим голосом, сдаваясь. — Я носила её с собой в вуз, так как это часто нужно для распечатки всяких файлов.
— Куда же она могла пропасть? Вспоминай, Лин!
— Это Глеб, — сказала твёрдым уверенным голосом.
— Кот? Почему ты так думаешь? — Диана всё ещё удивляется моим рассказам о нём, и в этот момент тоже растерялась.
— Он вчера поздно вечером снова писал мне, но я не придала значения. Подумала, опять чушь какую-то несёт. Написал… Сейчас покажу.
Я пошла в свою комнату за телефоном, чтобы затем открыть вчерашние сообщения Пожарского. Хорошо, что удалить ещё не успела. Показала самое последнее из них Васильевой, что вошла в комнату следом за мной: «Помню, у тебя экзамен завтра. Последний. Удачи с его сдачей, и, надеюсь, уже после, думаться тебе станет легче и быстрей».
— Думаешь… — с сомнением начала Диана.
— Знаю, — прервала я её. — Я ходила к нему в квартиру с тем самым рюкзаком. И Глеб знал про методичку, над которой я работаю. Так уж вышло, что изначально мы нормально общались, и тема учёбы у нас тоже в общем меню по разговорам была.