Лили также получила привычку регулярно звонить в офис Нейту, не каждый день, но несколько раз в неделю. Ей особенно нечего было сказать, и не было вопрос, которые она хотела бы узнать. Она спрашивала, что он хочет на ужин (он никогда ничего особенного не хотел, еда есть еда). Когда он вернется домой (а приходил он в одно и тоже время каждый вечер, но почти в одно и тоже, на пять минут раньше). Она спрашивала — что он делает сейчас (всегда работал). Хочет ли он, чтобы она заказала китайскую еду на вечер, (опять, еда, как еда). Как он относился к говядине Веллингтон, если она будет на свадьбе в меню (он заботился исключительно о Лили и о том, чтобы она была юридически связана с ним, и его абсолютно не волновало, что они будут есть, после этого официального события).
Было очевидно, что на самом деле ее не очень беспокоили его ответы, по крайней мере, она не требовала их настойчиво, поскольку он часто просто ничего не отвечал. Создавалось такое впечатление, что она просто хотела с ним поговорить, как разговаривают родные люди, и эта связь не имела под собой обременительных условий. Ничего не могло омрачить их разговор, потому что любой его ответ принимался, эти звонки были просто своеобразным способом установления родства ее с ним, связи.
Каждый раз, когда она звонила, он резко кивал головой и все, кто находился в кабинете, должны были покинуть его, он разворачивал кресло, лицом к окну, садился поудобнее и клал поперек одну ногу на другую. Он слушал ее также, как слушал дочь, когда она звонила ему после школы.
Когда звонила Лили весь офис знал, что его разговор прерывать нельзя.
Без исключения, никем и никогда.
А за последние две недели еще произошли сюрпризы, когда Таш уже лежала в постели, Лили попросила Нейта сводить ее в паб и так три раза.
Они медленно шли вместе по берегу моря в местный паб. Сидели на свежем воздухе, Нейт пил водку со льдом, Лили — бокал белого вина. В конце она прислонялась к нему, положив голову на плечо, он обнямал ее, и вместе они смотрели на море. Она не задавала никаких наводящих вопросов и не интересовалась подробностями его прошлого. Лили часто вздыхала о чем-то думая, но он тоже не спрашивал ее об этом, и ей не нужно было ничего ему объяснять. Раньше, она бы нарушила молчание и стала бы рассказывать ему о своей семье — отце, матери, бабушке и ее старом белом доме из известняка. Эти истории были прекрасными, забавными, но всегда были с оттенком ее печали.
Выпив еще несколько бокалов, они медленно шли домой, проведя совместно время и взявшись за руки, и он укладывал Лили на кровать и медленно, совсем медленнл, смакуя, занимался с ней любовью.
И после трех таких вечеров и ночей, Нейт заметил, что спал ночью самым спокойным сном, так он никогда еще не спал, а он мог вспомнить каждую ночь за всю свою жизнь.
Однажды, ему пришлось работать дома, делая необходимые записи перед совещанием следующего дня, он сидел в кабинете, попросив Лили, впервые за то время, пока жил с ней в Сомерсете, чтобы Таш на ночь почитала ей, поскольку ему необходимо было подготовиться.
В поздний час Лили спустилась вниз и постучала в дверь. Когда он разрешил ей войти, она впорхнула, присела на край стола и устроила странный допрос по поводу его работы, чем он занимается и как это все работает.
Он спокойно, но не очень подробно объяснил. Ему предстояло еще многое сделать, но было уже поздно, он хотел побыстрее закончить и присоединиться к ней в кровати, так как рано утром завтра она собиралась в магазин. Он пытался игнорировать ее шелковистую кожу на ногах, которые находились на уровне его рук. Пытался игнорировать ее прекрасную грудь, когда она наклонилась вперед, стараясь разглядеть точку на диаграмме, напечатанную в документе, которой заинтересовалась, и ее декольте полностью предстало его взору. Он пытался игнорировать, пока она спокойно слушала его, и ее глаза светились теплотой, а ее мысли были в этот момент явно где-то еще, потому что она загадочно улыбалась, не сводя взгляда с его губ, пока он кратко отвечал на ее вопросы.
В конце концов, она хихикнула, взмахнула руками и уставилась в потолок, запрокинув голову назад, потом спрыгнула со стола, подняла его руки, освобождая себе пространство и скользнула к нему на колени.
Затем она стремительно выпалила множество вопросов, которые вероятно должны были закончить допрос сегодняшнего дня.
— Что девушка должна сделать, чтобы соблазнить своего жениха? Я имею в виду, очевидно мне следует что-то сделать? Следует показать стриптиз? Или голой вертеться на столе?
Она не закончила, не смогла, проглотив дальнейшие слова.
И она в конечном итоге оказалась на его столе голой, но ей не пришлось вертеться.
Сейчас стоя в их спальне, с двумя семьями, находящимися по соседству, рука Нейта прошлась по линии ее подбородка и заправила ее волосы за ухо.
— Мой любимый цвет? — переспросил он.
— Да, ты выберешь цвет нашей свадьбы, — потребовала она, поддразнивая.
— Лили, мой любимый цвет красный, — сказал он, ее глаза расширились, и она расхохоталась, прижимаясь ближе к его телу.
— Свадьба Дракулы! — воскликнула она, и Нейт очень надеялся, что Лаура не подслушивает их, иначе получит сердечный приступ. — Мне нравится! Я надену черно— кроваво-красные юбки и у нас будут красные розы, а ты сможешь надеть смокинг с красным крестом на шее. Мы станем притчей во языцех, однозначно.
Нейт улыбнулся от ее возмутительного предположения, она прижалась еще ближе.
— Я бы не хотел такого, — сухо ответил он.
— Я тоже, — ее сексуальная, понимающая улыбка исчезла, и вернулась ее странная улыбка. — О чем ты хотел со мной поговорить?
— Ни о чем, — ответил он. По какой-то причине, то, что у нее пропала улыбка, заставило его любопытство отступить.
Она сильнее сжала руки вокруг его талии, и поцеловала его в подбородок.
Затем сказала:
— Ну, давай, Нейт. Ты хотел поговорить?
— Это не важно, — он опустил руку ей на талию, и к его удивлению, она недовольно с фырканьем выдохнула, отстранилась и резко толкнула его в грудь обеими руками к кровати.
Он не сдвинулся.
— Что ты делаешь? — спросил он, потому что она отставила одну ногу назад и начала с усердием толкать его в грудь руками, пытаясь сдвинуть с места.
Он не шелохнулся.
Она полностью проигнорировала его вопрос и пробормотала себе под нос:
— Забудь, тебя не сдвинешь с места, — и она перестала его толкать, и стала вдруг расстегивать его рубашку.
От ее странного и непонятного для него поведения, он моментально схватил ее за запястья и резко спросил:
— Лили, какого черта ты делаешь?
Ее голова дернулась, но совершенно не обращая внимания на его тон и позволяя удерживать себя за запястья, она возбуждающе прижалась к его груди.
— Я заставляю тебя заговорить, — объяснила она с ухмылкой.
— Прости что?
Без слов она склонилась к его груди, которая выглядывала из расстегнутой рубашки, и он ощутил, как ее язык мягко прошел по коже, вызвав огонь во всем его теле.
Он рывком дернул ее за руки.
— Лили, Наташа в соседней комнате.
Ее улыбка превратилась в искушающе дьявольскую.
— Тогда тебе лучше начать говорить побыстрее, пока я окончательно не изнасиловала тебя, — она снова наклонилась и пробежалась губами по его подбородку, и он почувствовал моментальную реакцию в теле, несмотря на то, что у него стала появляться ответная улыбка.
— Изнасиловать меня? — спросил он, веселье слышалось в его голосе.
Он убрал руки с ее запястий, и она тут же нашла им отличное применение, вытягивая его рубашку из джинсов.
— Ты думаешь, я не смогу этого сделать? — она вскинула в вызове голову, и ее яркие голубые глаза стали темнеть.
Он скользнул рукой по ее волосам и нежно, сзади намотал на кулак, чтобы удержать ее голову перед собой. Мягко опускаясь к ее губам, он сказал: