Он рухнул на диван, слушая юный голос Лили, описывающей свое самое глубокое затаенное желание.
Его.
— Это все? – услышал Нейт голос Фазира. — Ты уверена, что хочешь именно это желание? – Видно какой момент был раздумий, но быстро, потому что Фазир произнес. — Очень хорошо.
Потом голос Лили возник снова.
— Не забудь, ту часть, что он любит меня больше, чем что-либо на земле.
Ее слова и ее радостный и восторженный тон отдались в животе у Нейта.
— А! – услышал Нейт, как она вскрикнула в отчаяние, — и ту часть, что он считает меня самой красивой.
— Лили, ты будешь прекрасной, у тебя это уже есть, — услышал Нейт голос Фазира уверяющей ее, и он впервые посмотрел на него с уважением.
— Просто не забывай эти части, потому что они самые важные, — Лили напомнила джинну, но ее голос звучал так неуверенно и, Нейт подумал, что ему даже стало страшно, он звучал незабываемо грустно.
— Я не забуду ничего, — услышал Нейт голос Фазира, пообещавшего своей любимой четырнадцатилетней девочке, девушке, с которой он прошел все ее испытания и невзгоды, девушке, с которой он все время оставался рядом, ни смотря ни на что. — Лили, моя милая, твое желание для меня закон.
Затем установилась тишина.
Все сидели в изумленном молчании.
Виктор, до сих пор бледный, улыбался Нейту.
Нейт перевел взгляд на Фазира, который и в этот момент, он совершенно не удивился, парил в воздухе в нелепом наряде цвета бирюзы и винограда, с золотыми браслетами на предплечьях, кольцом в ухе туфлях, с загнутыми носами.
Фазир свысока смотрел на Нейта, задрав нос.
— Натаниэль, я очень хорошо выполняю желания, и если ты не предпримешь что-нибудь в скором времени, я лишусь «Награды за Желание Века», — объявил он.
— Сейчас еще не конец века, Фазир, — заявил Виктор.
— Время летит быстрее, когда ты бессмертный, — выстрелил в ответ Фазир. — Конкуренция накаляется, буквально вчера…
Нейт не дал ему договорить. У него не было времени разбираться с тем фактом, что у Лили имеется свой собственный личный джинн. Он взглянул на мужчину, плавающего в воздухе, скрестив ноги (и единственное, что Нейт отметил про себя, что его отец, не кажется особо удивленным).
— Фазир, — резко произнес Нейт, привлекая внимание Фазира к себе, он просто сказал: — Таш.
Фазир кивнул.
— Конечно.
Нейт схватил ключи от машины и большими широкими шагами, не оглядываясь, направился к двери.
* * *
Нейт открыл входную дверь в дом Лили, его дом, их дом.
Было поздно, но не слишком поздно для окончания девичника, но он не услышал, стоя в холле у входа, ни голосов, ни звона бокалов, ни музыки и ни веселья.
Это его нисколько не удивило.
Неделю назад он поставил перед собой задачу заставить Лили разлюбить его, обнаружив, кто он есть на самом деле, и думал, что она не будет разрушена и надломлена.
В тишине дома, и поведением Лили в последнее время, он волновался сможет ли он достичь своей цели также быстро и успешно, как всегда.
Он открыл витражные внутренние двери и остановился, как вкопанный.
Лаура, одетая в серо-голубой атласный халат, со смытым макияжем, с волосами, зачесанными назад, сидела на ступеньках лестницы и ждала его.
Мать и сын долго смотрели друг другу в глаза, потом Лаура встала и направилась ему навстречу.
Она взяла его лицо в руки и тихо сказала Нейту:
— Я знала, что ты придешь.
И от ее спокойной уверенности, от того, что она знала, что он поступит правильно, от того, что она верила в него, Нейт понял, что она всегда, всю жизнь верила в него, он обнял ее. Лаура положила голову ему на грудь.
Наконец она отклонила голову назад, взглянув ему в глаза.
— Лили наверху. Мы решили лечь спать пораньше.
Нейт кивнул, они разомкнули объятия. Он взял мать за локоть и проводил до двери ее гостевой спальни, поцеловал ее в щеку и дождался, пока она не скроется за своей дверью. Когда она закрыла за собой дверь, он повернулся и направился в спальню к Лили.
Дверь была закрыта, в комнате было темно, занавески опущены, и он увидел Лили спящую на кровати на своей половине. Он подошел ближе и увидел ее в тусклом свете, свернувшейся калачиком и зарывшейся в свою подушку.
Тихо, стараясь не шуметь, он разделся, побросав одежду на пол, откинул одеяло, скользнул в постель, аккуратно отстранив ее подушку, положив голову рядом и устроившись у нее под боком. Но к сожалению, прежде чем он все это проделал, она проснулась.
— Нейт? — прошептала она хриплым от сна голосом.
Он быстро заключил ее в объятия, не позволяя ее рукам отстраниться от него, и включил свет.
Она подняла руки к груди, зажмурилась, потом взглянула на него, его вторая рука тут же сомкнулась вокруг нее, сохраняя ее тело над, она оказалась лежащей на нем сверху.
— Что? — спросила она, все еще моргая от яркого света, но уже окончательно просыпаясь. — Таш?
— С Таш все хорошо, — спокойно заверил ее Нейт.
Лили уставилась на него непонимающе, затем ее взгляд упал на часы на тумбочке, потом вернулся назад к нему, и он увидел, что она очень быстро поставила свою защиту. Она всматривалась на него настороженно, пытаясь освободиться из его захвата.
Но его захват оказался намного крепче.
— Что случилось? — спросила Лили.
— Ты знаешь, — непринужденно начал Нейт, отрепетированные слова еще в машине, он специально это делал, чтобы засунуть подальше злобные мысли и воспоминания, о том, что он совершил за прошедшую неделю, — пока Лаура и Виктор не усыновили меня, что я не знал своего дня рождения?
Лили успокоилась, перестав пытаться вырваться.
— Прости? — переспросила она, ее лицо изменяло выражение переходя от раздражения и настороженного к замешательству.
«Замешательство, — подумал Нейт, — было хорошим началом». Нейт мог работать с замешательством.
Поэтому он продолжил:
— Я не знал свой день рождения, пока Лаура и Виктор не усыновили меня и не сообщили мне его. Это четырнадцатое сентября.
Ее голова дернулась от этой новости, но она быстро взяла себя в руки, прикусив губу, затем отпустила ее.
— Как ты мог... — она отвела взгляд в сторону, и он понял, что она пытается решить, как ей отреагировать на данное заявление. Любопытство, он остался доволен и надеялся увидеть, что выбрал правильную тактику. Замешательство было хорошим признаком, но любопытство гораздо, гораздо лучшим. Она продолжила. — Не знать свой день рождения?
— Моя мать никогда не говорила мне, — ответил Нейт, как само собой разумеющееся.
Глаза у Лили стали огромными, наполненные ужасом, настороженность и защита испарились. Она смотрела на него с нескрываемым недоверием.
— С какой стати твоя мать не говорила тебе? – тело Лили по-прежнему в его руках было напряженным, и он понял, она не знала, как реагировать на его беспрецедентное замечание.
Он не удивился, потому что вел себя непонятно, то отталкивал ее от себя, то притягивал, то удерживал на расстоянии вытянутой руки, а потом опять притягивал, требуя ее полного внимания, мало того, он просто орал на нее, когда она подарила ему подарок, опять поднимая свои щиты и в результате, жестоко и жестко показал ей, кто он такой.
Или он думал, что он такой.
И он не только проделывал все это за последние два месяца, он проделывал это постоянно с того самого момента, как они встретились.
— Я никогда не спрашивал, — ответил Нейт, подавляя свои размышления и желая сосредоточиться на более важных вопросах в данный момент. – Да, она, наверное, и не помнила, учитывая, что большую часть времени была пьяна, а когда не была пьяна находилась под кайфом, чаще и то и другое одновременно.
Он увидел, как Лили медленно закрыла и открыла глаза, как будто это было вне ее понимания.
— Под кайфом? – прошептала она.
— Она была наркоманкой, Лили, — тихо произнес Нейт, и прежде чем она успела среагировать и поставить свою защиту на место, он продолжил: