— Мой король, мой повелитель, — закрыв за собой дверь, Казан тут же упал на колени, — молю вас, простите мою дерзость, что беспокою во время сна, но дело не терпит отлагательств.
Кровать в этих покоях была скрыта от глаз не только желтыми балдахинами, но и огромными занавесками из драгоценных и не очень камней, которые во время жаркого и солнечного дня освещали комнату так, будто тысячи крохотных, но очень ярких фей облюбовали это место.
Король не появился, но именно за занавесью послышался голос:
— Это должна быть очень уважительная причина, Казан, — строго, но пока еще с терпением сказал Джабраил. — Что было во время твоей охоты?
— Вампир, мой король, — тихо сказал Казан. — Вампир, которого мне не удалось убить.
— Твой провал ударил тебе по гордости, и ты решил пожаловаться мне? — Джабраил злился, и с его стороны на Казана подул сильный предупреждающий ветер, которого тот не испугался.
— Никак нет, мой король. — Он опустился ниже, испытывая вину, что побеспокоил своего владыку. — Вампир тот был слаб. Из моей ловушки он бы не смог выбраться. Но ему помогли. — Казан сделал паузу. Король молчал, а значит, внимал его словам. Кажется, он догадывался, о чем речь. И самое главное, пусть догадывается, потому что даже вслух предположить, что среди джиннов есть предатели, Казан просто не мог. — Но это не всё, король. В поселении джиннов, на севере, вблизи Красильной реки и Светличкового леса, в замке все это время жил Христиан Мопад де ла Круа.
— Луи?!
Порыв ветра, сильнее, чем до этого, даже снял капюшон с головы Казана, а самому ему пришлось сильно наклонить голову. Король не был в ярости, но он был слишком встревожен этой новостью. И вот через три секунды появился он сам, облаченный лишь в шелковое покрывало.
— Ты уверен?!
— Я видел его своими собственными глазами, мой король. Реджинальд жив. И он скрывается на нашей территории.
Джабраила так и распирало желание вскрикнуть: «И ты его упустил?!» Но перед ним был именно Казан. Его лучший охотник на вампирские группы. Если всё так, как он говорил, Луи бы просто так не отпустили. И еще больше из-за этого пугала мысль, что среди джиннов есть предатель.
— Ты пострадал? — Взяв себя в руки, Джабраил вспомнил, кто он такой. Он не убийца. Он — защитник своего народа. Его покровитель и король. И благополучие каждого джинна было ему важнее.
— Нет, король, — прошептал Казан, закрывая свои виноватые глаза. — Но мне стыдно, что я не смог принести вам его голову.
— Я тебя хорошо знаю, — спокойнее сказал Джабраил. — Именно ты будешь идти в первых рядах за его головой. Но на этот раз не в одиночку. Ты молодец, Казан. Отдохни. Утром же мы немедля соберем совет.
— Спасибо, мой повелитель.
***
Слова Бартимеуса были пророческими — Луи и правда быстро восстанавливался. Раны хоть и медленно, но затягивались, и вскоре он пришел в себя. С утра, когда король неожиданно вызвал джиннов, и Барти был вынужден покинуть дом, оставив всевозможные защитные заклинания и примочки, Луи открыл глаза.
«Светло», — было первой мыслью, которая пронеслась у него в голове. Шевелиться было больно, оттого он просто лежал, уставившись в потолок. Горло горело от жажды. События минувшей ночи медленно восстанавливались в его памяти. Сначала была та девушка из другого мира, потом кто-то на них напал. «Интересно, она в порядке?» — почему-то беспокоился он. Возможно, она напомнила ему ее. Он хмыкнул и спросил потолок, не особо рассчитывая получить ответ:
— Где я? — голос звучал слишком хрипло.
— Ты проснулся?!
Потолок не заставил ждать с ответом и ответил уже знакомым девичьим голосом. Сбоку послышалось какое-то шевеление, и напротив лица Луи появилась она.
— Слава богам, я уже думала, ты умер. — В голосе послышалось какое-то облегчение, и улыбка озарила лицо Вуди. На самом деле она думала, что, когда он откроет глаза, то вместо слов просто набросится. Потому она ждала его предубеждения (страшно было уснуть) на другой стороне комнаты, сидя в кресле в новом одеянии, которое ей дал Бартимеус. — Луи ведь, верно? Или Реджинальд? Как тебя зовут?.. Ты весь холодной, может, что-нибудь хочешь?
Только потом она поняла, насколько глупо было замечание про холод. С другой стороны джинны тут тоже не такие, как в книгах, мало ли…
«Слишком близко. Слишком громко», — хотел он сказать, но из горла вырвался только хрип. Глаза в миг покраснели, стоило увидеть ее обнаженную шею. В ушах буквально грохотала кровь, которую гоняло сильное сердце в этом молодом человеческом теле. Только резкая боль, когда попытался приподняться, не позволила ему наброситься в то же мгновение. «Нет, я поклялся!» Он зажмурился и спрятал сами по себе обнажившиеся клыки.
— Луи, — выдавил он, когда более или менее справился со своими инстинктами. Сила воли у него была железная, он столько лет держался! Хотя в пустом замке не так много соблазнов. — Я первый спросил.
Он слегка отвернул лицо в сторону и отвёл глаза, чтобы хотя бы не видеть, как пульсирует жилка на шее Вуди. Тело слишком изголодалось по свежей, горячей крови.
То, что увидела Вуди, заставило её если не испугаться совсем, то начать опасаться. Глаза были как в их первую встречу, да еще и клыки, которые теперь ясно подтверждали то, какая порода была у этого мужчины. Скорее даже для своей безопасности, а не ради него, Вуди на коленках отодвинулась назад.
— Там, у замка, был джинн. Я его никогда не видела. — Что-то ей подсказывало, что к ответу на его вопрос нужно было подойти осторожно и медленно, аккуратно, издалека. — Он хотел убить тебя. И… Я не нашла ничего лучше, чем попросить Бартимеуса перенести тебя с того замка… в его… дом.
На всякий случай она отползла еще чуть-чуть назад. А то силу «любви» этих двух существ Вуди уже ощутила, пока еще через слова. На действиях даже не хотелось.
— Что?! — Со все ещё горящими красным глазами Луи повернулся к Вуди, но резкое движение заставило его взвыть от боли. Он поднял руки к голове, из-за чего стало только хуже, но тело будто само двигалось, желая убраться подальше от этого места. Он согнулся пополам на кровати и судорожно искал положение, в котором не будет так больно.
Наконец-то он смог расслабить мышцы и, тяжело дыша, снова открыл глаза. На этот раз они были нормального серого цвета. Итак, он оказался в доме джинна, спасён девушкой-человеком, которая судя по всему потратила одно из своих желаний, чтобы помочь. Ему, наверное, стоит ее поблагодарить. Но неужели он настолько стал жалким? Великий Луи Реджинальд Христиан Мопад де ла Круа был спасён человеком. Узнали бы его сородичи, как низко он пал, посчитали бы, что он и смерти не достоин.
— Спасибо. — Тем не менее, о благодарности он не забыл. — Мне ничего не нужно, вскоре я сам восстановлюсь.
Вуди прикрыла рот ладонью, прежде чем успела вскрикнуть от неожиданность. Да и пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить его вернуть лежачее положение, хотя вскоре он сделал это сам. Его глаза стали нормальными, и Вуди рискнула подползти к нему обратно.
— Не за что, — прошептала она и виновато улыбнулась. Теперь и перед ним чувствовала себя виноватой. Хотя за что? Жизнь спасла, вообще-то! Как оказалось, от неё пахло не только как от потенциальной добычи, но еще и клубникой — она зажевывала жвачкой еду, что оставил ей подкрепиться Бартимеус, и выплюнула лишь недавно. — Ты только не переживай. Бартимеус сейчас ушел, мы в доме одни. Тебя никто в ближайшее время не потревожит. Но возвращаться тебе нельзя… — Всё-таки он выглядел совсем ужасно, и улыбка Вуди пропала. — Луи, еды немного осталось. И воды. А может, тебе повязки сменить? Я верю, что ты быстро восстановишься, но смотреть на тебя такого очень больно. Может, я могу чем-нибудь помочь?
— Повязки? — переспросил он и опустил взгляд на себя.
Он бы усмехнулся от того, насколько это глупо — перевязывать раны вампиру. Их регенерация справляется с любыми не смертельными ранами очень быстро. Но только если питался совсем недавно. Луи не помнил, когда последний раз ощущал привкус крови у себя во рту. Пятьдесят, может быть, сто лет назад? Удивительно, что он до сих пор сохранял здравый рассудок, а не превратился в обычного кровососа из-за жажды. И то, с какой жалостью на него смотрела Вуди, очень больно било по остаткам гордости аристократа.
— Простые еда и вода мне не помогут. — Все же он нашел в себе силы, чтобы приподняться. Медленно он привстал на кровати и облокотился повыше на подушки. — Если только у тебя где-нибудь не завалялось пары литров четвертой отрицательной. Редчайший деликатес. — При упоминании крови на дне его глаз снова заиграл красный огонек, но он уже лучше подавлял его.