— Ничью лампу ты не получишь. — Хоть голосок Джинны был слабенький, а сама она вся тряслась от страха, но она была решительно настроена защищать всех, кого сможет. Особенно лампу Казана, пока она у нее, Джинна жизнь положит, но не позволит ни одному вампиру к ней прикоснуться.
Ее рука обхватила магический посох, наконечник которого засиял ярким светом, разгоняя тьму, которую принесли с собой вампиры. И пусть она не была так же сильна, как Казан, это ее город, ее джинны — она их не бросит. Им просто нужно продержаться, пока не придет подмога.
Джинна никогда не бывала в настоящем бою и сейчас словно в мгновение забыла все, чему учил их отец. Что нужно делать? Она просто крепко сжимала посох и неотрывно смотрела на вампира перед ними.
— К-казан, нужно увести э-эфиров, — прозаикалась она, но беспокойство за жизнь будущих джиннов было сильнее страха. Хотела бы она добавить, что здесь сама справится, но прекрасно знала, что это неправда. Оставалось надеяться, что вампир не слышит, как трясутся ее коленки.
Казан продолжал прикрывать собой принцессу, но его сердце разрывалось. В первую очередь — его долг — Джинна! Он горд был отдать жизнь за неё, за будущую королеву, за… любимую. Но король должен знать!
Оглядевшись, он увидел, как сопровождающая его стража ринулась в бой. Отпускать одну Джинну нельзя — она, еще недавний эфир, была уязвима без лампы. Её жизнь находилась не в спрятанном сосуде, а именно в ней самой. Один удар — и Джабраил уничтожит Казана. Хотя не успеет. Он сам добровольно покинет мир вслед за ней.
— Держись меня, — сказал он ей и бросился на вампира, чьи глаза уже стали краснеть от вида трясущейся жертвы. Казан не просто так славился сильным джинном, и если ему не удавалось особо опасных противников убить, то он хоть давал себе время, обезоружив их, выбив из колеи. — Оглашайте тревогу! Тревога! Вампиры в городе!
Кричал он, но с ужасом увидел, как сотни черных дымок появлялись даже в небе. Его глаза расширились от ужаса. Если бы кто-то из стражи додумался на секунду бросить принцессу (с ним же!) и переместиться в замок… Но каждый, кому был отдан приказ Джабраила, считал своим долгом остаться подле принцессы.
Принцесса Бриджинна же считала своим долгом защиту эфиров. Сотворив солнечный щит вокруг сгрудившихся в кучку ребятишек, она приказала страже охранять их, а сама оставалась подле Казана, как он и просил. И к счастью, он выиграл для нее время, чтобы сотворить сигнальное заклинание. Яркая вспышка сорвалась с наконечника посоха и взорвалась в небе, распугивая тени. Джабраил не мог не понять, что это значило.
Ей было до ужаса страшно, и вампирам она была не соперница, но делала все, что в её силах. Увидев спасающихся бегством горожан, она ставила щиты, чтобы кровососы до них не добрались. За Казана и других стражников она не переживала, но вот мирные джинны — другое дело.
— Спасайте горожан! Мы должны защитить как можно больше джиннов и людей! — приказывала Джинна. И кажется, пока что у них даже получалось. Но недолго.
Они с Казаном сильно разделились, и один из вампиров воспользовался этим, выбирая слабую жертву. Кровосос выбил из рук Джинны посох, он швырнул ее на несколько метров. С глухим криком она упала на землю и прокатилась по ней ещё какое-то расстояние. В голове сразу зазвенело от удара, и было трудно сфокусировать взгляд, но когда она поднялась на локтях, придерживая голову, увидела, что лампа Казана выпала, и увидела, что вампир ее тоже заметил. Даже мыслей не было — просто какой-то инстинкт — Джинна кинулась к лампе одновременно с вампиром и чудом успела раньше него, накрывая драгоценный сосуд своим телом. Но она поплатилась за это глубокими царапинами когтистой лапой по спине. Она громко вскрикнула, но даже с места не сдвинулась.
— Джинна!
Казан увидел лишь момент, как рука врага возносится над телом Бриджинны, но как бы он ни хотел, просто не успевал прийти ей на помощь.
Его клинок проткнул спину, лишь когда удар был сделан, а кровавые капли орошили пустынную землю. Со всей злостью, всей местью, что была внутри Казана, он выпустил яркий солнечный свет, который даже смог отпугнуть близ стоящих вампиров.
Но пепел этого вампира, покрывший кровь Джинны, не ослабил злобу, лишь усилил. Пользуясь светом своей души, выходящий через меч, Казан кромсал и уничтожал заклинаниями всех вампиров, что смели появиться или встать в десяти метрах от Джинны. К его счастью, это были лишь низшие кровососы, и его одного хватало, чтобы избавиться от толпы.
Боль была жуткой, Джинна никогда не чувствовала ничего подобного. Глаза застилала пелена, а любая попытка подняться причиняла только новые страдания. Джинна слышала крики, а гнев Казана словно чувствовала на каком-то физическом уровне. Хотела сказать ему, остановить, но было так больно.
— Казан, — тихо позвала она, заставляя себя открыть глаза. Она видела его ноги, видела свет, идущий от него, но он был пропитан злобой. Это было неправильно, не с такими чувствами должен сражаться джинн. — Казан, успокойся, прошу тебя.
Желая остановить его, она вытянула руку, но не достала.
Могло ли ей показаться, но её рука поймала свет Казана… его слегка покрасневший свет. Или это было лишь пеленой от боли? Но её старания не были напрасны. Обезумевший Казан увидел боковым зрением любимую ладонь с кожей, которая светилась ярче солнце. Светилась для него. И только тогда, когда он увидел эту ладонь, его чувства вдруг переменились. На смену злобы пришел страх за любимое существо.
— Джинна, — упал он на колени к её телу и осторожно вознес руки над спиной, но так и не посмел прикоснуться. И он увидел, что под тем самым телом была частичка его жизни — его лампа. — Глупышка, — прошептал он, лишь коснувшись её, и прежде, чем на джиннов обрушился дождь из когтей, бросив народ, но спасая принцессу, Казан переместил её во дворец, сразу в тронный зал, где Джабраил во всю отдавал приказания.
Король резко развернулся и готов был напасть, думая, что эта дымка принадлежала вампиру, но когда она развеялась, и он увидел истекающую кровью дочь, его ужасу не было предела.
— Бриджинна! — вскрикнул он и бросился к ней, окутывая её своей голубой, с легкой примесью черноты дымкой, излечивая и обезболивая страшную рану. — Дочка, держись.
Казан не смел вставать при короле с колен. Да и не до короля было ему. Пусть делает, что хочет, лишь бы Джинне стало легче. Она дома. Она выживет. Но её страдания были страданиями и Казана.
Почувствовав, как боль отступает, Джинна наконец смогла подняться, сесть и осмотреться. Родные стены, отец…
— Отец! Там остались эфиры, я пыталась их защитить, — всполошилась она, когда боль отступила, и ухватилась за Джабраила свободной рукой. Во второй она все ещё сжимала лампу Казана. «Казан!» Она вспомнила его всепоглощающую злость и с беспокойством повернулась к нему, открыв рот. Но тут же закрыла его. Нельзя было говорить при отце. Так что она молча переложила свою руку ему на предплечье и сжала, с волнением заглядывая в лицо. — Спасибо, Казан.
Проверив, что с дочерью всё хорошо, Джабраил вдруг заметил в её руке лампу… которая ей никак не могла принадлежать.
— Казан, — как недобро прозвучало-то. Казан так и упал на ягодицы и попятился от короля. Как бы смешно ни было, но сейчас ему грозила большая беда. И он не ошибся. — Я даровал тебе самое большое моё сокровище, а ты, мало того, что из себя героя корчил, так еще и сделал из неё живую мишень, отдав свою лампу?! Ты с ума сошел?
На этот раз это был не просто гром в тронном зале — настоящие черные тучи стали сгущаться под потолками, а расстроенный король подошел к отползающему ученику.
— Ты получил свою лампу, как совершеннолетний джинн, чтобы нести за неё ответственность, нести свою собственную жизнь на своих плечах, а ты её отдаешь кому-то чужому? Свою лампу? Ты хоть понял в этом возрасте, как мы связанны лампой, или я слишком рано позволил тебе пройти испытание?!
Оказавшись позади, Джинна не сразу сообразила, почему Джабраил так разозлился. Шокированная, она смотрела в спину отца и не знала, что делать. Даже отголоски боли отошли на второй план. Казана нужно было спасти от него, а то опять засунет в лампу, теперь уже на гораздо большее время. Не позволит!
— Я не чужая… — тихо сказала Джинна, но скорее всего за громом ее и не услышали. Закусив губу от волнения, она решительно встала и преградила путь Джабраилу к Казану. — Разве это не наш долг, как правителей, защищать лампы? Я бы сделала это, даже если бы он мне её не отдал. Он ни в чем не виноват, я сама подставилась. Я была не готова к настоящему бою и… Я испугалась! Не наказывай Казана за мою ошибку.