— И если ты отправишься туда, пусть без меня, пусть с сотней джиннов, я, невзирая на твою ненависть, что возродится ко мне после, буду вынужден доложить об этом Джабраилу. Ради твоего же блага.
— Я не смогу тебя возненавидеть, даже если захочу, — выдохнула Джинна, опуская голову. Даже в город пойти не сможет. Бесполезная. Присев рядом с Казаном, она взяла его под руку и положила голову ему на плечо. Смотря куда-то вдаль, она долгое время молчала, после чего горько усмехнулась. — Значит, спрячемся здесь и будем сидеть, как два никому ненужных джинна, безламповые и беспомощные. Зато подальше от гнева отца.
Она рассмеялась, показывая, что это шутка, но в ней была большая доля правды. И хоть Джинна не считала Казана бесполезной обузой без лампы, в то время как себя именно так и назвала бы. Казан же то же самое думал относительно себя.
— Что за книжки ты изучаешь? — спросила Джинна, чтобы перевести тему и взбодрить Казана, взбодрить себя. — Я тоже хочу. Давай становиться сильнее вместе. Ты — чтобы вернуть лампу, а я — чтобы пройти свое испытание. И чтобы больше никогда не чувствовать себя так паршиво.
Но Казан ответил не сразу. Ведь её слова так больно отразились в его сердце. Вот она как считает. Каким она считает его! Никому ненужные, беспомощные и безламповые. Слышать это было неприятно даже в шутку.
— У нас разные уровни, принцесса, — мягко, но с явной обидой сказал он. — У тебя есть учителя, у меня больше нет. Тебя есть кому обучать.
Он хотел было повернуться к ней спиной, но Джинна всё еще держала его за руку и лежала на плече.
— Я не занимаюсь с учителями уже… Да, уже почти год, — сказала Джинна. — Сначала ты ушел, а когда и Барти начал готовиться к испытанию, мне не хотелось сидеть одной с учителями. Отец долго на меня кричал, но после обещания, что буду заниматься сама, успокоился.
Его настроение она сразу заметила, но ничего не сказала. Он не так понял ее слова? Скорее всего. Но она ведь имела в виду в большей степени только себя. Стоит ли ему объяснить?
— Уровни у нас точно разные, — кивнула она, потираясь щекой о его плечо. — Ты вот здесь, — подняла она руку в самый верх, — а я здесь, — опустила в самый низ. — У тебя всегда получалось выполнять задания с первого раза, мы с Барти никогда не могли угнаться за тобой, а теперь я отстою и от него. Барти… Вот здесь, — она чуть-чуть приподняла руку от пола, показывая его уровень, который все также был слишком низким по сравнению с Казаном. — Ты не думай, те слова я сказала о себе. Тебя я ни в коем случае не считаю бесполезным, даже без лампы ты дашь фору любому джинну.
— Ты всегда имела слабую самооценку, — покачал головой Казан. — Это и погубит в тебе достойную королеву. Мало иметь силу. Нужно иметь гибкий ум, чтобы хорошо править, а этого у тебя в достатке, вот только ты этого не видишь.
Казан вырвал свою руку из её хватки, но лишь для того, чтобы обнять и плотнее прижать к своему плечу. Он медленно повёл её от злополучного стеллажа, чтобы она уже перестала думать о вызове человека, не имея пока на то готовность. Просто так гулял по королевской библиотеке.
— «Королева», «править»… Не хочу, — буркнула Джинна. — Все чего-то ждут от меня, как от принцессы. Я не могу поступать необдуманно, как Барти; все наблюдают за мной, и мне даже парня в комнату позвать нельзя!
Как хорошо было в детстве! Они могли целыми днями бегать втроём по замку и веселиться в саду, и никто им ни слова не говорил. А потом начались сплошные занятия, где каждый учитель говорил ей, как нужно поступать и вести себя при народе. «Ты принцесса. Ты должна, ты не можешь…» Каждый второй старался дать ей совет. И даже в это военное время они находили место для веселья. Вот бы отмотать время.
— Что бы ты загадал, будь у тебя три желания? — вдруг спросила Джинна. Люди чаще всего загадывают деньги или славу, а чего хотят джинны?
— Я? — немного ошарашенно переспросил Казан и задумался, приложив палец к подбородку. — Ну точно одно из желаний было бы избавить наш мир от вампиров. Второе таким, чтобы король одобрил меня. Как воина, как слугу. Как своего ученика. Чтобы он принял меня и сказал: «Я горд тобой». А вот третье…
В принципе Казан мечтал только о признательности короля и мире в их мире. А большего ему и не нужно. Точнее желал-то он многого, но…
— А знаешь? Чушь это всё! — с улыбкой сказал он. — Я добьюсь это своими силами! Я джинн! И я исполню три желания. Даже если они мои собственные. А ты, Джинна, не забывай, что причина, почему к тебе теперь нельзя заходить, это не потому, что ты принцесса, а потому, что таковы наши устои. Девушка должна быть чиста для своего мужа, а если такие визиты будут частыми, могут поползти слухи. А они не нужны ни одной благородной особе.
— Даже если я приглашаю к себе того, кого хочу видеть будущим мужем?
Правда, думать об этом ей явно было ещё рано. Она усмехнулась своим же словам, обнимая его за талию, чтобы удобнее было идти. Если бы их кто-то увидел, точно мог бы подумать что-то не то. Но Джинне было плевать на это. Пусть только кто-то попробует распустить слухи о ней.
— Отец гордится тобой, — заверила Джинна. — Он всегда гордился тобой больше остальных учеников. Просто у тебя сейчас полоса неудач. Уверена, очень скоро ты вернёшь его одобрение.
— Я надеюсь на это, — признался Казан и с улыбкой, но с ревностью в глазах остановился и взглянул на Джинну, явно не особо вникая в её последнее предложение. — А кого это ты там себе в будущие мужья заприметила?
Он, кончено, улыбнулся, но вот думать об этом ему было неприятно. Да и представить, что тот же Бартимеус с ней мог оставаться один на один в её комнате довольно длительный промежуток времени… Вот потому и нельзя было женщине находиться наедине с мужчинами — у других крышу сносило.
— Ты смотри у меня — всё отцу расскажу. И нужно, чтобы заявление о женитьбе было официальным. Чтобы отец одобрил. Вот тогда уже можно. И то не всегда. Как говорится, всё изменчиво. Свадьбы не станет, а девушку уже могут считать помеченной кем-то ранее.
— Это что же, ты хочешь, чтобы отец закопал этого парня ещё глубже? — засмеялась Джинна, но так и не назвала имени.
Бартимеус продолжал звучать в голове: «Просто скажи ему». Ей же не показалось? Его взгляд и эти попытки убедить ее держаться подальше от мужчин могли ли быть именно тем, о чем говорил Барти? Она никогда не замечала этого за Барти или Казаном, сможет ли распознать сейчас? Если бы Барти не указал на чувства, она бы и не стала приглядываться. Может, правда сказать? По крайней мере, узнает все сразу, как Барти.
— Наверное, если отец узнает, засунет этого джинна в лампу, потому что с недавних пор он на него злится, — задумчиво пробормотала Джинна, приложив палец к подбородку. Хмыкнув, она посмотрела на Казана и улыбнулась. — Ой, постойте, у него же отняли лампу. Интересно, что отец придумает в таком случае?
Выбравшись из-под его руки, она отвернулась к полкам, будто по корешкам книг старалась предугадать возможное наказание. Но на самом деле она боялась увидеть реакцию Казана, ведь не понять, о ком она говорила, нельзя. Будто у них много джиннов, у которых отняли лампу. Краснея до самых ушей, она успела пожалеть о сказанном. А если Барти ошибся? А если он просто посмеётся над ней? Было так страшно, что она может потерять и его из-за этого признания. Сердце бешено колотилось, буквы расплывались перед глазами. Просто развернется сейчас и скажет, что это шутка. Да, так и сделает. Но продолжала стоять лицом к полке.
Послышалось ли Казану, или она правда призналась? Это было признанием в своих чувствах к нему. Она хотела видеть Казана своим мужем? Мысленно повторяя её слова снова и снова, он не мог не улыбнуться. И даже какое-то счастье промелькнуло в его глазах. Он подошел к ней сзади и коснулся плечей, которые вздрогнули под его руками, опустил голову и зашептал на ухо:
— Это большая честь услышать такие слова от самой принцессы. — Казан сделал шаг, и его грудь вовсе прижалась к её спинке. — Я думаю, твой отец просто испепелит такого мерзавца, но если мерзавец докажет ему, что достоин, то он даст добро ему… мне, Джинна, быть твоей парой.
Конечно, ни о каком замужестве и речи не шло — они всё еще считались детьми, да и Джабраил не отдаст свой пост короля так скоро. Он должен быть уверен в том, кому отдает это наследие. Кому отдает свою дочь. А это значило:
— Но ты должна понимать, что повелитель отдаст своё самое драгоценное сокровище лишь тому, кого посчитает достойным. Мне нужно будет немало времени, чтобы раз за разом доказывать ему, Джинна, что я достоин тебя, особенно после всех моих промахов.