Муссолини не мог нарадоваться тому, что Маргарита снова с ним. Она была такой же образованной и умной, как Балабанова, но в отличие от той еще и красивой. У Балабановой не было и намека на Маргаритину тонкость, на Маргаритин юмор. И раз с ним такая женщина, как Маргарита, значит, он, Бенито Муссолини, не какой-то неотесанный чурбан.
Муссолини при участии Маргариты начал издавать новый журнал под названием «Утопия» с подзаголовком «Обзор итальянского революционного социализма». Маргарита много писала и для «Утопии», и для «Аванти!» о борьбе за права женщин и об изобразительных искусствах. Муссолини занял умеренную позицию относительно женского равноправия, хотя его личное отношение к этому вопросу не изменилось ни на йоту. Однажды, не сдержавшись, он заорал в редакции «Аванти!»: «Хотите знать, что я думаю о женщинах? Что их место дома, на кухне. Пусть прислуживают своим мужьям, а те пусть иногда учат их уму-разуму кулаком!»
Для Муссолини 1914 год начался судебным процессом по делу годичной давности о подстрекательстве к насилию. Его защитником был Чезаре, который, по совету Маргариты, решил таким образом укрепить политический союз супругов Царфатти с Муссолини. В зале суда Маргарита сидела в первом ряду и, слушая речь Чезаре, переводила восхищенный взгляд с мужа на любовника. Когда Чезаре закончил речь, Муссолини получил право последнего слова.
— Если в следующий раз правительственные войска снова будут стрелять в народ, я швырну им в лицо не газетные строчки, а гранату, — четко и спокойно произнес он, встав со скамьи подсудимых.
Суд оправдал Муссолини по всем пунктам обвинения.
На очередном конгрессе социалистической партии Муссолини встретили овациями, и, когда он поднялся на трибуну, кто-то выкрикнул из зала: «Он вернул нашу партию на правильный путь!» Зал отозвался новыми овациями. Сторонники Муссолини составляли большинство в комиссии, которая сформировала новое партийное руководство. Муссолини был единогласно переизбран.
Всего за два года Муссолини совершил фантастический взлет на вершину партийной власти, и Маргарита сделала выбор: перешла в революционный лагерь Муссолини.
Через два месяца карабинеры разогнали антимилитаристскую демонстрацию в Анконе, организованную анархистами; трое человек было убито и четверо ранено. А через день анархисты подняли восстание. Целую неделю, названную потом «Красной», они громили государственные учреждения, жгли архивы налоговых ведомств, грабили церкви, обрывали телеграфные и телефонные провода, а в некоторых местах поднимали черный флаг и провозглашали республику. В Риме, во Флоренции, в Турине на улицах появились баррикады, и против повстанцев была послана кавалерия.
На Маргариту «Красная неделя» произвела такое сильное впечатление, что в одной из статей она объявила церковь врагом прогресса, в другой — восстала против привилегий, которые получали богачи (что отнюдь не значило, будто она хочет от них отказаться); и дошла до того, что выступила в защиту английской суфражистки, которая изрезала ножом полотно Веласкеса[110] в лондонской Национальной галерее. «Если (…) потеря одного или десяти шедевров, — написала Маргарита, — может ускорить прогресс общества… который приведет к созданию новых шедевров, то (…) даже с точки зрения эстетики ничего, кроме пользы, не будет»[111].
Когда правительственным войскам удалось справиться с восстанием, газеты подвели итог: семнадцать убитых и более тысячи раненых. Полиция производила массовые аресты и разгоняла всякое скопление народа. В толпе стоял и Муссолини, у которого до гранат дело еще не дошло. Один полицейский ударил его дубинкой по голове так, что он упал без сознания.
На следующий день еще не пришедшего в себя от удара Муссолини ожидало новое потрясение: миланские националисты атаковали редакцию «Аванти!». Муссолини велел своим сотрудникам вооружиться чем попало, но в редакции не оказалось ничего подходящего. Не потерявшая самообладания Маргарита предложила разломать редакционные ножницы, вооружиться ими вместо ножей и встретить нападавших лицом к лицу. Перепуганный Муссолини уговаривал ее бежать через черный ход, но тут подоспели карабинеры, и националисты отступили.
В середине июня прошли выборы в муниципальные советы. Социалисты одержали победу во многих городах. В Милане они и вовсе прибрали к рукам муниципалитет, и Муссолини решил превратить Милан в форпост революции.
Муссолини пришел к мысли, что новую цивилизацию можно создать только на развалинах старой. Ни изменение законов о выборах, ни уличные восстания не приведут к триумфу социализма. Его можно достичь только войной, которая превратит в руины всю Европу. Но таких еретических мыслей он не осмеливался высказывать даже в своем независимом журнале «Утопия» и тем более на страницах партийной «Аванти!».