В мемуарах много эпизодов, связанных с деньгами: Тургенев-де занимал деньги у Некрасова (что абсолютная правда), порой шантажируя его тем, что передаст рассказ в «Отечественные записки» к «Андрюшке» (Краевскому). Рассказывается, как Некрасов выплачивает Тургеневу необходимые тому 500 рублей, перехватывает рассказ, уже было запроданный Краевскому, и пишет тому извинительное письмо от лица Тургенева. Читала и думала, что Панаева, человек достаточно поднаторевший в журнальных делах, должна была с подобными ситуациями сталкиваться на каждом шагу. Сотрудники брали у Некрасова взаймы (однажды он не дал одному такому просителю денег из суеверия — вечером ему предстояла большая игра — и тот, его звали Пиотровский, покончил с собой)[79]. Просил у Некрасова в долг и Добролюбов — есть его письмо с просьбой о 500 рублях и мгновенный, в тот же день, ответ Некрасова: «По вечерам я не даю денег, завтра получите».
А что до авторов — естественно, все старались запродать свой товар подороже, торговались, оглядывались на размер гонораров в «Отечественных записках»[80]. По подсчетам Чуковского, с 1847 по 1855 год Тургенев напечатал пять своих произведений в этом «конкурирующем» с «Современником» органе. До 1850-го года (год смерти Варвары Петровны Тургеневой) Иван Сергеевич был «бедным» и жил в основном на свои гонорары. Некрасов, как никем другим, дорожил Тургеневым в качестве сотрудника «Современника», платил ему по высшему разряду и не отказывал в займах. Тургенев, в свою очередь, продал Некрасову право на второе издание «Записок охотника», которое сулило издателю хороший барыш[81]. Кроме того, присутствие Тургенева на страницах журнала гарантировало приток читателей, что было крайне важно для финансового положения «Современника».
Коснусь еще двух аспектов «денежной темы», работающих у Панаевой на дискредитацию Тургенева.
2.7. Роман о Тургеневе. Глава третья «Фальшивый друг, озабоченный саморекламой»
Начнем с саморекламы. У Панаевой можно прочесть о ее встрече в Париже с переводчиком Тургенева на французский язык. Звали его Делаво, и Тургенев якобы жаловался на него Панаевой в таких выражениях: «Какое несчастье иметь дело с такой тупицей!
Просто дурында какая-то…». Оставим на совести Панаевой лексику ее героя, явно принадлежащую придуманному Тургеневу. Далее в тексте говорится, что из разговоров с переводчиком любознательная русская узнала, что Тургенев сам попросил его о переводе своих рассказов (из «Записок охотника», — И. Ч.) и что бедный Делаво должен был уламывать редактора Revue des Deux Mondes, чтобы тот поместил его перевод на своих страницах. Переводчик жаловался на ничтожный гонорар, получаемый за перевод. На вопрос А. Я., почему он не условился, чтобы Иван Сергеевич заплатил ему за труд, Делаво — в передаче Панаевой — ответил так: «Иван Сергеевич так хорошо говорил, когда предложил мне переводить его рассказы, что я согласился на все его условия».
А вот любопытно знать, на какие такие условия согласился бедняга переводчик?! Отдать часть гонорара Тургеневу?
В письме к Боткину из Парижа (в ноябре 1856 года) Тургенев пишет следующее: «Делаво перекатал моего «Фауста» — и тиснул его в декабрьской книжке «Revue des 2 Mondes», издатель (де Маре) приходил меня благодарить и уверял, что эта вещь имеет большой успех…». Известно письмо Делаво к Тургеневу, где тот слезно просит не передавать перевод «Записок охотника» Луи Виардо, так как он очень рассчитывает на хорошие деньги (400 франков), которые получит за эту работу от издателя.
Никому и никогда Тургенев не навязывал своих произведений для перевода. В те времена, как и теперь, переводчики старались переводить то, что громко прозвучало на родине. Таковыми были рассказы и повести Тургенева. Они переводились, как говорится, с колес. Так было во Франции, в Германии и даже в далекой Америке, где у Тургенева было несколько почитателей-энтузиастов, спешивших познакомить с его призведениями публику[82]. Добавлю еще, что, мало беспокоясь о собственной «популяризации», Тургенев неустанно пропагандировал русскую литературу за рубежами России. Благодаря его советам и деятельной помощи во Франции были осуществлены переводы Пушкина и Гоголя. По рекомендации Тургенева, на французский переводились пьесы Островского и рассказы и романы Толстого. Панаева пишет, что русские писатели «завидовали Тургеневу в том, что его произведения переведены французами» — и это редкий в ее книге случай, когда нечто дурное приписывается не самому Ивану Сергеевичу.
80
Гончаров за роман «Обыкновенная история» запросил у 03 10 тысяч, Некрасов пишет (в 1858 г.) что, если Тургенев отдаст в «С-к» свою новую повесть, он может назначить за нее какую хочет цену.
81
«Записки охотника» не были пропущены цензурой, в результате право на их издание осталось за Тургеневым, последний направил полученные от издания деньги на нужды подрастающей дочери Белинского.
82
Вообще Тургенев был в Америке достаточно популярен. Энциклопедия российско-американских отношений сообщает, что в 1856 году в «Новом Американском обозрении» появились отрывки из «Записок охотника», в 1867 в Нью-Йорке были изданы «Отцы и дети» в переводе Юджина Скайлера, а в 1867-85 гг. нью-йоркским же издательством Г. Гольта было выпущено 8-томное собрание сочинений Тургенева. Любопытно, что в 1874 году «в счет барыша» Гольт прислал Тургеневу чек на 1000 франков, о чем Тургенев пишет в письме к Анненкову: «Эта истинно американская грандиозность меня тронула: сознаюсь откровенно, что в течение моей литературной карьеры я не многим был столь польщен. Мне и прежде сказывали, что я, если смею так выразиться, пользовался в Америке некоторою популярностью, но это доказательство воочию меня-таки порадовало». К списку можно добавить американских переводчиков Тургенева Йалмара Бойсена и Томаса Перри, а также Генри Джеймса, популяризатора и друга русского писателя (см. мои статьи: Мастер, ученик мастера. Вестник Европы, № 1S, 2005; Генри Джеймс и русские. Seagull, № 3–4, февраль 2005).