Конечно, это была попытка утешить, пресечь панику. На деле пришлось увеличивать налог для крестьян из непострадавших губерний, чтобы хоть как-то помочь голодающим. В первую очередь поддерживали бедняков. В идеале. В реальности получалось по-разному.
Трудно за ворохом официальных докладов, статей и частных писем разглядеть подлинную фактуру тех голодных месяцев.
О сомнениях и метаниях Рыкова свидетельствует доклад «О неурожае и хлебоэкспорте», произнесенный на пленуме ЦК РКП(б) 20 августа. Предсовнаркома не скрывал от товарищей противоречий, которые его терзали: «Официальный орган, который несет ответственность за подсчет урожая, ЦСУ устанавливает урожай этого года в размере 2640 млн. пудов. Непосредственные статистические данные показывают меньший урожай, и эта цифра получена путем внесения в них поправочного коэффициента. В результате опыта статистических работ будто бы установлено, что данные с мест всегда несколько преуменьшают урожай. <…> Если учесть и остатки от прошлого года, которые Госплан и ЦСУ высчитывают более чем в 150 млн., то общая сумма тех ресурсов, которые в настоящее время находятся в распоряжении республики, составит приблизительно 2800 млн. пудов, то есть столько же, сколько и в прошлом году. Я этим подсчетам не совсем верю, потому что они не могут объяснить для меня основного факта: в прошлом году мы имели низкие цены на хлеб и большее предложение хлебных излишков. Конечно, на возникновение этого экономического факта мог влиять целый ряд побочных явлений, но они одни не могли бы его определить»[107].
Официально о «голоде», в отличие от 1921 года, было решено не говорить. А точнее — рассуждать на эту тему осторожно. Главным образом — чтобы не бросать тень на НЭП… Да и престиж обновленного после смерти Ленина правительства имел значение. В том числе — личный престиж Рыкова, о поездках которого по голодающим районам газеты писали оживленно. Экспорт хлеба в 1924 году, разумеется, сократился — и это был болезненный удар по экономике. На помощь крестьянским хозяйствам правительство выделило 70 миллионов рублей — сумму немалую, но недостаточную, чтобы обойтись без человеческих потерь. Рыков пояснял: «Наша общая казна небогата. Чтобы оказать эту помощь нуждающемуся крестьянству, мы должны были сократить целый ряд совершенно необходимых расходов и увеличить по сравнению с прошлым годом налог на крестьян в районах, не застигнутых неурожаем. Таким образом, помощь пострадавшему от неурожая крестьянству идет из тех налогов, которые мы собираем с населения, и в частности, с крестьянства, которое далеко еще не стало на ноги, не оправилось от всех бед и разорений царской и гражданской войн. Поэтому правительство нашей республики относится с чрезвычайной бережливостью к этой помощи. Налоги уже достаточно велики, и каждую копейку, которую мы по налогам собираем, нужно расходовать с величайшей бережливостью и только для наиболее нуждающегося крестьянства». Да, он умел говорить и писать об актуальном, о наболевшем, не скрываясь в тумане дипломатической риторики.
Выступление Рыкова на II Всероссийском съезде агрономов. 1924 год [РГАКФД. 2-30783]
Очередной недород стал для правительства веским поводом для форсированного (насколько это было возможно в те времена) развития сельскохозяйственного машиностроения. Люберецкий завод для изготовления земледельческих машин в начале 1925 года признали предприятием общесоюзного значения. Весной того же года Совнарком принял решение о льготной продаже крестьянству сельскохозяйственных машин и орудий, произведенных государственными заводами. Эта мера несколько повысила популярность советской власти в крестьянской среде, которая вообще-то относилась к большевикам главным образом отчужденно.
Где голод и борьба с ним — там проявляется преступная халатность бюрократии — и всяческие воровские схемы при распределении государственной помощи. Ревизоры нередко фиксировали прискорбные последствия этой политики: «Население северной части Покровского кантона на 50 % не имеет хлеба, от 35 до 45 % продержатся своим хлебом 2–2,5 месяца и не более 6–10 % просуществуют своим хлебом до нового урожая. Крестьяне Покровского кантона питаются суррогатами, в Краснокутском кантоне зарегистрировано несколько случаев голодной смерти и заболевания цингой. По всей республике 20 % голодающего населения кормятся сусликами и травой»[108]. Рыков побывал в этой республике, попытался оперативно спасти ситуацию, но, как видим, дело спорилось медленно.
108
Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918–1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 2. М., 2000, с. 232.