В 1927 году Рыков предстал и перед зрителями «Совкиножурнала»: там показали визит правительственной делегации в кладовые Госбанка. Им (а заодно и миллионам зрителей) продемонстрировали золотые слитки — основу финансовой стабильности СССР. Приурочили эту показательную экскурсию к пятилетию советского червонца. Знаменательная демонстрация! Ведь именно в то время золотой запас страны сильно поредел после усиленных продаж тех самых слитков в страны капитала… К лету 1928 года кладовые Госбанка, по некоторым данным, обеднели почти в два раза по сравнению с 1926-м.
Противоречия между победителями XV съезда проявились очень скоро. Даже несколько раньше, чем этого ожидали оппоненты вроде Троцкого, внимательно наблюдавшего со стороны за тем, что происходило в Советском Союзе.
Глава 13. Зарево разногласий
Дорог мне друг, но полезен и враг: наблюдения друга
Силу оценят мою; враг мне укажет мой долг.
1. Сражение за хлеб
Когда это началось? Раскол недавних соратников — еще по подпольной карусели, а в недавние дни — по борьбе с левой оппозицией, с троцкистами?..
В своем отчетном докладе на XV съезде в декабре 1927 года Сталин констатировал: «Темп развития нашего сельского хозяйства нельзя признать достаточно удовлетворительным».
Генеральный секретарь объяснял это обстоятельство «как чрезмерной отсталостью нашей сельскохозяйственной техники и слишком низким уровнем культурного состояния деревни, так и, особенно, тем, что наше распыленное сельскохозяйственное производство не имеет тех преимуществ, которыми обладает наша крупная объединенная национализированная промышленность». Эти слова через год сильно аукнутся и партийной верхушке, и всей стране. Но тогда Рыков воспринимал их как обычную, во многом заслуженную, отчасти популистскую критику со стороны партийного руководства. Кого удивишь критикой? Для того и существует ЦК, чтобы иной раз публично «покрикивать» на Совнарком. В целом для Рыкова XV съезд был периодом «медового месяца» со сталинским секретариатом.
Тогда Алексей Иванович — по большому счету, в последний раз — был чрезвычайно полезен и партийному вождю, и его сторонникам. Одну из своих съездовских речей Рыков тогда произнес после Каменева, которого делегаты перебивали презрительным шиканьем. Председателя Совнаркома встретили бурными овациями и возгласами «Ура товарищу Рыкову!». И его как будто захватила энергия борьбы, которая, как электрический разряд, витала на этом съезде.
Плакат 1930 года
Делегаты снова провозглашали здравицы в честь председателя двух Совнаркомов, преемника Ленина, который так решительно выступил против оппозиции. Мало кто тогда подумал, что, по существу, Рыков, как и другие ораторы XV съезда, бил лежачих, уже поверженных противников. Такими выступлениями (а их было несколько) Рыков невольно принял участие в череде процессов, которые физически уничтожат оппозицию и почти всю «старую гвардию» руководителей партии и правительства, включая самого Алексея Ивановича. И это драма, не обращать внимания на которую не получится.
1928 год, в соответствии с решениями съезда, к которым прямое отношение имел и Рыков, должен был стать стартом советской плановой экономики. Формально 1 октября 1928 года началась первая пятилетка, которая должна была превратить страну из аграрной в индустриальную — с колоссальным перенапряжением сил, с участием иностранных специалистов, с нажимом на крестьянские хозяйства. Мир узнал о нюансах пятилетнего плана только в апреле 1929 года, когда о нем подробно заговорили на XVI партконференции. Но правила менялись с первых недель 1928 года — и этот болезненный процесс привел к расколу недавних победителей оппозиции…
Экономические итоги 1927 года можно было выразить в двух словах — кризис НЭПа. Не первый и, как казалось Рыкову, не последний. Крестьяне отказывались обменивать излишки хлеба на промтовары — потому что той «мануфактуры», которая отвечала их потребностям, не хватало. Получился заколдованный круг: слабая промышленность влияла на оскудение государственных продовольственных закромов. Дефицит хлебозаготовок составил около 100 миллионов пудов при общем плане госзаготовок в последние годы в 600–650 миллионов пудов зерновых и маслосемян. А ведь это — экспорт, золото, выполнение амбициозного плана по индустриализации. На экспорт шло 170–200 миллионов пудов[131]. Половины от этого богатства государство недосчиталось. 18 декабря сложившуюся обстановку обсуждали на расширенном заседании Совнаркома. Секретарь Саратовского губкома партии Иосиф Варейкис (человек неожиданных решений) выступил за повышение цен, то есть за рыночное решение проблемы. Но Рыков, зная настроения в ЦК (а может быть, и по другим резонам), категорически отверг эту идею. Недополученный хлеб решили не закупать, а изымать. Позже, десятилетие спустя, тот же Варейкис обвинял Рыкова в намеренном игнорировании самого рационального выхода из положения, то есть во вредительстве. Но это случилось уже в эпоху взаимных обвинений.
131
См., например: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918–1939. Документы и материалы: В 4 т. Т. 2, с. 432–435.