Отрасль — весьма важная — считалась одной из самых отстающих. В США один телефон приходился на 15 человек, в Германии — на 20, в СССР — на 400. И даже в Москве один телефонный аппарат приходился аж на 30 человек — разумеется, включая служебные и уличные общественные аппараты в будках. Личные телефоны при этом были еще большей редкостью, которую воспринимали как чудо света. Притчей во языцех стала коррупция бюрократов, от которых зависела установка телефонов. «В любом городе легче поставить телефон за взятку, чем по распоряжению наркома», — говорил Рыков, изучив свое новое хозяйство. Конечно, отчасти он работал на публику: такова извечная традиция — критиковать предшественников, хотя бы косвенно. Даже если предшественник — предыдущий нарком почт и телеграфов Николай Антипов, — по сути, был твоим подчиненным и выдвиженцем. Но мало кто мог поспорить с тем, что по части связи Советский Союз отстает от развитых стран, как мало на каком другом направлении. Требовались «умные» капиталовложения и в науку, и, например, в оснащение провинциальных отделений связи элементарным водопроводом. СССР с трудом прорывался на уровень ХХ века.
В связи нуждалось и производство, и армия — и повсюду ее не хватало. А там, где линии уже работали, не хватало надежности. Не менее плачевная ситуация еще с царских времен сложилась с радиостанциями. Россия отставала десятилетиями, хотя первые опыты по использованию радио для решения хозяйственных задач когда-то состоялись именно в нашей стране. Электротехническое оборудование приходилось закупать в Штатах. В отрасли почти отсутствовали научно-технические лаборатории и институты — потому и отечественного оборудования недоставало.
Грамотных людей в не самой высокооплачиваемой отрасли остро не хватало. В одном из выступлений Рыков отметил: «Недавно я получил письмо от одного начальника областного управления — 6 фраз, в которых он сделал 10–15 ошибок»[166]. И это далеко не единственный случай. На неграмотность почтовиков нарком сетовал постоянно. Кстати, это было в его характере — обращать внимание на чистоту русского языка, на точность формулировок. Он частенько посмеивался над курьезными, неграмотными оборотами. Часто они свидетельствовали о полной некомпетентности специалиста. Как исправить ситуацию? В силу высшего технического образования в то время верили свято. Рыков активно сотрудничал с Наркоматом просвещения, с аппаратом Андрея Бубнова — старинного знакомца еще по предреволюционной борьбе. По рыковским оценкам, потребность наркомата в инженерах в начале 1930-х была удовлетворена не более чем на 10 %. Инженеров уважали, добивались для них высокого жалованья, но взять их в должном количестве было просто неоткуда. К 1935 году наркомату удалось создать целую сеть новых профильных учебных заведений: 5 вузов, более 20 техникумов, 19 рабфаков и 57 школ ФЗУ. Разумеется, в разных областях страны.
Считая себя опытным марксистским экономистом, Рыков выступил еще с одной «богатой идеей»: создать в нескольких вузах экономические факультеты «с уклоном по почтовой связи». Отрасль нуждалась в новой профессии: связист-экономист. До конца воплотить этот план, рассчитанный на несколько лет, он не успел.
Рыков и сам постоянно поучал подчиненных, собирая аудитории в разных городах страны. Выступал перед сотнями людей. Впрочем, таков был дух времени: учиться и поучать, в этом смысле рыковские выступления наркомовских времен схожи с некоторыми речами Сталина или, например, Андрея Жданова. Хотя некоторые эскапады, которые допускал Рыков, можно было счесть слишком вольными. Например, однажды, будучи в Дальневосточном краю, Алексей Иванович привел работникам связи такой пример: «Я был в ссылке, но царь мне всегда обеспечивал, что если загонит меня куда-нибудь на Север, то первым пароходом мне доставят почту. Если бы первый пароход не привез почту, то был бы ужасный скандал. А тут мы своих людей послали на Север, а первые 4 парохода ушли без почты»[167]. Выходит, в чем-то и в царское время было лучше… Впрочем, то было время злой сатиры — и критику нерадивых работников не сдерживали.
Радиостанция имени Моссовета (Шуховская башня)
Чем мог похвастать наркомат за начальные рыковские годы? Первую пятилетку связисты завершали со сносными результатами. Протяженность авиапочтовых линий за 1931–1933 годы возросла с 30 тысяч километров до 57 тысяч. Темпы роста впечатляли, хотя и этого катастрофически не хватало. Ввели в строй первую (остро необходимую!) советскую радиостанцию мощностью 500 кВт. Это Третья радиостанция Коминтерна, которую, по разработке академика Александра Минца, достроили и торжественно запустили в 1933 году в подмосковной Электростали. Над городом взметнулись вышки, привлекавшие всеобщее восторженное внимание. Рыков курировал этот проект, не раз беседовал с Минцем, а когда эфир открылся и на весь мир грянула мелодия «Интернационала», резонно утверждал, что наша новая радиостанция — самая мощная в мире, и даже у американцев пока еще нет таких надежных передатчиков. Техническое достижение? Да, но и политическое.