Тут же на ура приняли декрет, отменявший смертную казнь, и знаменитый Декрет о земле, согласно которому национализировались все земли, недра, леса и воды. Большевики исполняли свои давние обещания. А потом съезд избрал высший орган советской власти — Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) и сформировал первое советское правительство — Совет народных комиссаров (СНК), полностью большевистский по своему составу, во главе с Лениным и с участием Рыкова в качестве наркома (советского министра!) внутренних дел.
Дело было так. После полуночи, уже 27 октября, Владимир Антонов-Овсеенко объявил об аресте министров Временного правительства, и вскоре после этого Лев Каменев (все к тому времени забыли, что его вроде бы удалили из ЦК и предлагали изгнать из партии) зачитал список народных комиссаров. Их немедленно утвердили. «При чтении списка народных комиссаров — взрывы аплодисментов после каждого имени, особенно Ленина и Троцкого», — вспоминал вездесущий Джон Рид, разумеется, присутствовавший на том съезде. Имя Рыкова тоже было хорошо известно делегатам — и его тоже приветствовали овацией. Новому органу исполнительной власти можно было начинать работу. Специфика этого революционного праздника состояла еще и в том, что власть в столице (а возможно, и в стране) получила партия, считавшая необходимостью отмирание государства. От этой идеи они не отказывались — и тогда, в эйфории «красного Октября», считали, что это отмирание вовсе не за горами. Но наркомы должны были взять на себя бремя исполнительной власти.
Впрочем, полностью отождествлять статус первых наркомов с министерским не стоит. Перед ними стояли не чисто управленческие задачи. Главными на первых порах были попытки преодолеть саботаж старых работников, отобрать из них тех, кто может быть полезен для новой власти, важным виделось и уничтожение тех министерских обычаев, которые оказались несовместимы с революционной политикой. Когда звучали фамилии наркомов — зал встречал их аплодисментами. Так было и с Рыковым. Но наиболее мощными овациями съезд наградил Ленина и Троцкого.
Могли в то время революционеры опираться на поддержку в обществе? В Советах влияние большевиков определенно росло, на выборах в Учредительное собрание они получат недурной (лучший из всех партий) результат в столицах. Академик В. И. Вернадский, входивший в состав ЦК партии кадетов и не сочувствовавший партии Ленина, в «октябрьские» дни вел дневниковые записи: «…в сущности, массы за большевиков…» (3 ноября, Петроград); «…Несомненно, в большевистском движении много глубокого, народного…» (14 ноября, Петроград)[63]. Это голос извне.
11. Горящая Москва
В Москве захват власти перерос в куда более кровопролитные события. На берегах Невы большевики уже диктовали свою волю, а в Первопрестольной только 25 октября объявили о создании Военно-революционного комитета.
К боям за власть московские большевики готовились серьезно, и не напрасно. На каждом крупном предприятии удалось сколотить группу рабочих активистов, которые готовы были стать «красногвардейцами». И на такой риск они шли по большей части не из карьерных или корыстных соображений. Хотелось изменить образ жизни, вырваться из темной рутины. Каждому из них грамотным товарищам удалось многое разъяснить про эксплуатацию и прибавочную стоимость. Формировалась боевая «гвардия большевиков», представлявшая опасность для аморфной системы власти, которую на скорую руку сколачивали министры Временного правительства.
В 17 часов 25 октября открылось объединенное заседание Советов рабочих и солдатских депутатов Москвы, которое после долгих дискуссий санкционировало образование комитета для военно-оперативного руководства восстанием. Рыков там отсутствовал: мы знаем, что в тот день он действовал в Петрограде. Но большевистскую фракцию Моссовета во многом формировал именно он. Это заседание проходило в здании Политехнического музея, о чем в наши дни напоминает соответствующая мемориальная доска. Первый бой за установление советской власти в Москве произошел 27 октября перед зданием Исторического музея между юнкерами и «двинцами». Во время этого столкновения погиб командир роты «двинцев» Евгений Сапунов. «Двинцами» называли восставших в 1917 году фронтовых солдат 5-й армии Северного фронта: еще в июне они приняли резолюцию против войны и потребовали передачи власти Советам, одновременно начав братания с немецкими солдатами. По приказу Временного правительства восставшие (всего более 800 человек) были арестованы и заключены в крепость в городе Двинске (ныне Даугавпилс). В сентябре 1917-го их перевели в Бутырскую тюрьму в Москве и вскоре после массовых протестов освободили. У «двинцев» имелась самостоятельная большевистская организация, свой штаб, партийцы назначали командиров рот и взводов… В тот октябрьский день «двинцы» получили приказ МВРК прибыть для охраны Моссовета. Выступавшие из Замоскворечья четыре взвода во главе с большевиком Сапуновым, численностью около 150 человек, выдвинулись к Моссовету и на Красной площади столкнулись с отрядом офицеров и юнкеров. «Завязалась рукопашная схватка. Напор „двинцев“ был дерзок и стремителен. Они отчаянно кололи, стреляли во врагов революции. И те дрогнули. Большинство солдат прорвались сквозь вражеское кольцо. Но семьдесят их остались лежать на площади убитыми и ранеными»[64], — вспоминал впоследствии Василий Коньков, один из участников революционных событий в Москве. Таких воспоминаний среди победителей было немало, иногда в них упоминали и «товарища Рыкова» — как одного из видных московских партийцев, подготовившего восстание.