Рыков вернулся в правящую элиту страны. Показательно, что после покушения на Ленина, когда председатель Совнаркома после выстрелов Каплан на несколько месяцев оказался на больничной койке, Рыков несколько раз вел заседания правительства. То есть председателя ВСНХ считали одним из руководителей исполнительной власти.
Осенью 1918 года противники большевиков перешли к активной вооруженной борьбе. Многие планы мирного строительства пришлось отложить — и усиливать централизацию. Рыков стал одним из главных творцов и проводников политики военного коммунизма. Так, губернские совнархозы потеряли всякую самостоятельность и стали исполнительными органами ВСНХ, напрямую подчиняясь Рыкову. При этом для управления государственной экономикой требовались бюрократические вертикали, а потому создавались новые отраслевые главки, каждый из которых в идеале должен был стать мощной монополией. Острослов Давид Рязанов уже критиковал ВСНХ за «китайский» бюрократизм, окрестив рыковскую организацию «главко-главком». При этом сам Рязанов возглавлял два главных управления при Наркомпросе — по архивным делам и по делам науки. Тоже своеобразные главки. Как — несколько позже — язвил Маяковский в стихотворении, приглянувшемся Ленину:
Вожди революции, начиная с Ленина, не стеснялись язвительно критиковать советские органы за волокиту и «аллилуйщину», это вошло в привычку. Рыкова эти нападки задевали, но к взаимным уколам в большевистской среде с подпольных времен привыкли, такой уж сложился стиль общения.
Угроза военных поражений заставляла искать новые инструменты для сплочения хозяйственных сил. Рыков в начале 1919 года выступил с предложением ввести «экономическую диктатуру» — чтобы держать в руках все имеющиеся ресурсы и использовать их там, где они особенно остро необходимы. «Мы не можем жить в данное время без принуждения», — заявлял Рыков, приветствуя «применение отдельных черт из жизни армии в хозяйстве»[78]. В то время около 80 % поставок в Красную армию проходило через вертикали ВСНХ. Ленин стремился теснее привязать Рыкова к складывавшейся политической системе, глубже втянуть его в свою орбиту. Свидетельство тому — командировка на фронт не только для организации снабжения Красной армии, но и для инспектирования воинских подразделений. Он побывал в Астрахани, когда части деникинской армии стояли на ближних подступах к этому стратегически важному городу. Ведь Астрахань — это контроль за речным транспортом, за перевозками по нижней Волге. Он побывал и в родном Саратове, встретился там с Федором Раскольниковым, командовавшим Волжско-Каспийской флотилией. Даже по Волге прокатился, не прекращая трудных разговоров.
3. Тыл и фронт
В 1918 году еще можно было — хотя бы отчасти — мыслить мирными категориями. Гражданская война потребовала еще более жесткой мобилизации — и армейской, и промышленной. Показательно, что именно в экстремальной, кризисной ситуации Рыков отбросил (на время!) сомнения и из вечного интеллигента-соглашателя превратился в сурового руководителя, который, между прочим, еще с подпольных времен никогда не расставался с личным оружием.
9 июля 1919 года специальным декретом ВЦИК Рыкова назначили чрезвычайным уполномоченным Совета Рабоче-Крестьянской Обороны по снабжению Красной Армии и Красного Флота. По обычаям того времени, в ход пошла звучная аббревиатура, такая, что язык сломаешь — Чусоснабарм. Поэтому чаще этот грозный для всех промышленников орган называли лаконичнее — Чусо. Одновременно Рыков стал членом Реввоенсовета — одним из шестерых. Отныне ему напрямую подчинялись Чрезвычайная комиссия по снабжению Красной Армии (Чрезкомснаб), Центровоензаг и все военные заводы. Он должен был стать советским Лазаром Карно, которого в революционном 1793 году вся Франция называла «организатором победы».