Денису вдруг стало искренне обидно за героя и появилось несогласие с автором:
«Он упорно пытается развивать концепцию „туннеля“. Но ведь, должна же, быть у человека хоть какая-то свобода выбора. Если очень захотеть, то все получится!»
Воспитанный на советской классике, главный редактор журнала «Прорыв» все еще верил этому лозунгу. Из уроков школьной истории он помнил, как хилый от рождения Суворов, сумел превозмочь свою телесную немочь. Но некий внутренний голос, развенчивая оптимизм, нашептывал:
«Ему ведь пришлось закалять только тело. Железный характер Александру Васильевичу, наверняка, был дан от рождения».
Денис понимал, что переделать себя внутренне не легче, а может быть даже тяжелее чем преодолеть физические недостатки. И все же ему хотелось верить, что в человеческой судьбе далеко не все прописано заранее. А потом мысли переключились уже на свое будущее.
«Вдруг оно тоже предопределено? И где-то там в иных сферах некие экспериментаторы с усмешкой наблюдают за твоими жалкими попытками выстроить жизнь по своему усмотрению».
«Ну уж, нет! Врешь не возьмешь! Мы еще побарахтаемся — мысленно прокричал Денис, невидимым хозяевам своей судьбы. Он чувствовал, как в душе закипает протест — Даже если впереди только узкий проход, а вокруг бетонные стены, можно хотя бы попытаться сделать подкоп. Во всяком случае, хватит двигаться по инерции, туда, куда судьба тебя тащит!»
И тут взгляд упал на пачки свежее испеченных журналов.
«Пожалуй, обо всем этом я подумаю завтра. А сейчас продукцию надо пристраивать». — решил он. Потом обреченно вздохнул, убрал рукопись, выключил компьютер и «сел на телефон».
Судя по оставшемуся объему страниц, повествование господина N приближалось к развязке. Прекратив набивать текст, Денис решил, что сначала прочитает до конца. Некоторые абзацы он опять просматривал по диагонали, на ходу соображая, как потом их сократит и отредактирует. Да и сам автор описывал свое возвращение в родной институт без особых подробностей, акцентируя внимание только на том, что студенческая жизнь, показалась ему куда более бледной, чем при первой попытке:
…Если в первом варианте моей судьбы было и хорошее и плохое, то сейчас отрицательные эмоции никуда не ушли. А вот с положительными дело обстояло куда хуже! Наивный юношеский энтузиазм больше не окрашивал мою жизнь. Я уже не мог без оглядки влюбляться и мужскую дружбу больше не верил.
Вот мой закадычный дружок Валька Кошелев. Когда-то мы вместе ходили в походы и слеты Клуба Самодеятельной Песни. Любили помечтать и пофилософствовать у костра под звездами. Сейчас занимались тем же самым, но искренне мечтать у меня не получалось, да и философствовать тоже не хотелось. Я уже знал, что на четвертом курсе Валька скоропостижно женится, а потом, наверное, по настоянию супруги, резко оборвет «ненужные» связи. Не лучше я чувствовал себя и с остальными друзьями. В девяностые мы все растеряем друг друга, но мне и сейчас уже не хотелось ни с кем сближаться. Только Колька Салохин упорно тащился за мной, как тень из прошлой жизни.
В политических спорах, которые часто вспыхивали на попойках в общаге, я тоже старался не участвовать. Традиционно противники разбивались на два лагеря — «либералов» и «идейных комсомольцев». Спорщики до хрипоты доказывали друг другу свою правоту, я же только внутренне усмехался. Потому как, заранее знал, во что выльются для страны либеральные идеи, и как поведут себя некоторые из «идейных комсомольцев», когда представится возможность в полной мере реализовать хищнические инстинкты человека.
Правда, учился я в этот «подход» гораздо успешнее. Надежда лучше устроиться в жизни еще до конца не иссякла. Однако, на пятом курсе при распределении, хотя и имел большую возможность выбора, остановился на прежнем месте работы. Потому, что это был мой шанс снова встретиться с Ниной!
Не смотря на все заново пережитые неудачи, эту попытку я жаждал повторить! Начиная трудовую карьеру в качестве молодого специалиста, я еще год терпеливо ждал. Наконец, девичья рука робко отворила дверь нашей рабочей комнаты и на пороге появилась юная выпускница техникума. Чувства, которые обрушились на меня в тот момент, были подобны водопаду. Казалось, под его напором рушатся грязные стены туннеля, и впереди в алмазных брызгах воды открываются сверкающие горизонты. Я искренне верил, что на этот раз все у нас сложиться гораздо лучше.