Встреча не состоялась. Игнатьев не хотел рисковать.
Много головоломных задач приходилось решать Александру Михайловичу, как боевику, члену центральной боевой группы, непосредственному помощнику Красина. А вот побеги из тюрем — не совсем в его компетенции. Но раздумывать не было времени, это поручение Ильича — поскорее вызволить Красина. Речь идёт не только об одной жизни большевика, но и о предотвращении крупного политического процесса над всей партией. Есть признаки, что именно этого добивается департамент полиции.
Игнатьев разработал несколько вариантов побега.
В тюрьму являются жандармы, предъявляют ордер на выдачу «преступника». Это классический план Ипполита Мышкина и Германа Лопатина, пытавшихся увезти из Вилюйской ссылки Чернышевского. Но ни Мышкину, ни Лопатину не удалось освободить Николая Гавриловича. Они сами попали за решётку.
Второй вариант: Красин симулирует приступ аппендицита. «Свой» врач — Рунеберг в тюремной больнице «делает операцию» — то есть выпускает Красина. Тоже «классика», так в своё время бежал Пётр Кропоткин.
При очередном свидании Антонина Григорьевна сумела сообщить сыну суть этих планов. Но Красин отверг оба варианта. Только третий устраивает его. Этим методом пользовались многие узники — перепилить решётку и бежать. Так ушёл Бабушкин, так бежали и другие.
Леониду Борисовичу ещё не приходилось бегать. Но это, если угодно, в какой-то мере «инженерное предприятие». Подпилить решётку на окне нужно ножовкой, сделанной по особому заказу. И Красин вычерчивает точный профиль пилы.
Антонина Григорьевна унесёт чертёж, она же и доставит сыну пилку. Незаменимый помощник. Недаром ей доверяли серьёзнейшие партийные поручения. Именно у неё в высокой причёске хранилась печать Московского комитета РСДРП. Она безбоязненно доставляла кое-какие технические приспособления к бомбам и гранатам по нужным адресам. Но когда несла ножовку, сделанную Игнатьевым по чертежам сына, — волновалась.
Осунулся за эти дни Леонид. Видно, гложет его какая-то неотступная дума. Глаза усталые, невесёлые. И всё же пытается шутить. А разве обманешь мать? Да и не к чему.
Антонина Григорьевна знает — свидание с сыном должно выглядеть как-то «по-домашнему», с улыбками, со слезами. Но сквозь слёзы она обязана сказать Леониду, что в Петербурге волнуются и ликвидируют следы. А «наследил» её сын достаточно, только нюх у собак-жандармов грубоватый. В Питере на каждом углу торчат трансформаторные будки — бывшее хозяйство инженера Красина. Скрещённые кости и череп пугают обывателей и чинов полиции. Чёрт его душу знает, электричество всё же! Ведь молния — тоже электричество, а молния — убивает, деревни зажигает. Опасливо обходят стороною. А в будках «тифлисские пятисотки», экспроприированные Камо с благословения её Леонида.
Следы ведут на электростанцию под Баку, теряются за границей и вновь появляются в России.
Они будут изощряться, принюхиваться, эти полицейские ищейки. Поэтому Красину не следует медлить. Уже сегодня он должен начать подпиливать решётку.
Но как перебраться через стену?
Игнатьев предусмотрел это в третьем варианте побега. У него под началом группа боевиков. Для них в Питере раздобыли форму жандармов. Едва Леонид Борисович подаст сигнал и вытащит подпиленную решётку из оконного проёма, боевики взберутся на стену, перекинут лестницу. Они же расчистят путь и дальше, если кто-нибудь попытается остановить беглеца.
План, конечно, не простой, но если предусмотрены все мельчайшие детали, то есть много шансов на успех. Слабое место в этом плане — сигнализация. Всему помехой — высокая стена, закрывающая окно камеры. Через стену можно перелезть по верёвочной лестнице. Но как узник даст сигнал, что он выбирается из камеры? Кричать нельзя. Только лампа, поднесённая к окну в условленное время. Но свет не умеет карабкаться по лестнице, его не увидят по ту сторону стены.
Красин как бы невзначай рассказал Антонине Григорьевне о том, что из его окна нельзя даже полюбоваться на мир. И только где-то далеко, далеко у горизонта маячит какая-то башня.
Игнатьев облазил весь Выборг в поисках этой башни. И нашёл-таки. Она стояла на вершине Паппуловой горы в городском саду. Да, с верхушки видно окно камеры Красина. Но как до него далеко — ведь между парком и тюрьмой морской залив!