Уж если сам бывший президент говорит так, без дипломатических экивоков, белогвардейцы решили, что настал момент действовать. Их кормили обещаниями нового «крестового похода» против Советов, их терпели. Теперь они покажут свою непримиримость. И как знать, может быть, револьверный выстрел в Красина отзовётся таким же эхом, как выстрел Гаврилы Принципа в эрцгерцога Франца-Фердинанда. Дай-то бог!
Около дома под красным флагом никогда не бывает безлюдно. Шатаются праздные зеваки, подкупленные хулиганы — общество в основном мужское. Женщины с улицы де Греннель предпочитают ходить по противоположной стороне.
Но эта девица вот уже второй день бродит вокруг дома. Походка нервная, резкая. Она никак не может пристроить свои руки, то засунет их глубоко в карманы пальто, то прижмёт к вискам, то начнёт по одному перебирать пальцы. Она оборачивается всякий раз, когда хлопает парадная дверь посольства.
Красина товарищи из посольства посадили под «домашний арест». А если хочется подышать воздухом — есть сад. Но он тосклив, особенно сейчас, когда деревья уныло свесили голые ветви к земле. Вечером Красин всё же улизнул от своих «телохранителей», но это удалось сделать только с помощью автомобиля.
Автомобиль хорош для центральных проспектов, но на нём не так просто пробраться по кривым улочкам где-нибудь между Севастопольским бульваром и площадью Бастилии, в старинном квартале Морэ.
Здесь всё напоминает прошлое. В 1906 году где-то здесь они ужинали с Горьким и Марией Фёдоровной, перед тем как Алексей Максимович должен был отправиться в Америку.
Красину очень хочется побывать и в других районах столицы, например в «предместье страждущих» — это на склонах горы Святой Женевьевы. Или пройтись по Сан-Антуанскому предместью — посмотреть, как живёт рабочий люд Парижа.
Но он не может туда в автомобиле...
В посольстве переполох. Любовь Васильевна не отходит от окна. Куда запропастился Леонид Борисович? Ведь та подозрительная женщина, теперь известна её фамилия — Евгеньева, действительно собиралась убить Красина. Её задержали, нашли револьвер.
Леонид Борисович пробовал отшутиться, говорил, что цыганка ему нагадала иную смерть, менее романтическую. Но никто не смеялся.
Утром, чуть свет, как только курьер, подменивший швейцара, открыл парадное, в вестибюль ввалился полный и очень плотный человек неопределённого возраста.
— Вам кого угодно? — спросил курьер, удивлённый столь ранним визитом.
— Красина, — пробасил мужчина, и по тому, как правильно была названа фамилия, курьер понял, что перед ним русский.
А этот странный русский удобно уселся в кресло, как бы демонстрируя всем своим видом, что уходить отсюда он не намерен.
— Позвольте поинтересоваться, вы по какому делу к послу?
— Да мне хотелось бы убить его... — Мужчина смерил курьера оценивающим взглядом. Тот был высок, кряжист, с огромными кулаками. Мужчина вздохнул и так же спокойно бросил: — А если это не удастся, то хоть избить...
В это время подошёл швейцар. Вдвоём с курьером они подхватили «гостя» под руки и передали дежурным ажанам. Документы задержанного засвидетельствовали, что он бывший казачий офицер.
Красин принял это новое известие спокойно. Конечно, он прибыл в Париж вовсе не за тем, чтобы подставлять свой лоб под пули белогвардейского фанатика. Значит, действительно нужно поберечься. Но своих прогулок не отменил.
«Советский граф», «генерал», «христопродавец», «изменник», «дезертир» — как только не величали белоэмигрантские газеты бывшего русского военного агента в Париже, бывшего графа, бывшего царского полковника и бывшего генерала Временного правительства — Алексея Алексеевича Игнатьева.
«Бывшему» было трудно. Очень трудно. Хотя он и отшучивался, мол, «от гусей отстал, а к лебедям не пристал», но «гуси» щипали его со всех сторон. Белоэмигрантов волновал не столько сам Игнатьев, — мало ли «бывших» осталось там, в России, с большевиками, сколько те 200 миллионов казённых денег, хранителем которых был бывший военный агент. Конечно, деньги лежали в банке, но «Банк де Франс» имел счёт только на Игнатьева.
Двести миллионов! И хотя франк заметно отощал, не то что разъевшийся доллар, заполучить эту кругленькую сумму на дела антисоветские — об этом мечтали тоже «бывшие» из белогвардейского «Общевоинского союза» и «Союза Галлиполийцев». Да и «бывший посол» Маклаков лелеял ту же думку.