Были и другие занятия — например, регулярная протирка стекла в окне камеры. Оказалось, что это даже полезно. Однажды увидел пролётку с поднятым верхом, подкатившую к тюрьме.
Потом на каждый стук колёс бросался к окну и обязательно с тряпкой. И так познакомился с контингентом арестованных. Среди них посчастливилось узнать некоторых товарищей, привлечённых по делу Бруснева, в их числе Фёдора Афанасьева, и даже самого Михаила Ивановича Бруснева.
И перестукивался с соседями. Здесь, в Выборге, не с кем. Тогда и Люба отыскала. И появились деньги, книги, прогулки.
Книги по философии, естествознанию, истории. Только экономическая литература почему-то не допускалась.
Но не было суда...
И вдруг всё изменилось.
Утром 15 марта 1893 года в камеру вошёл старший страж.
— Собирайся!..
Его доставили в жандармское управление и после самого «микроскопического опроса» сообщили, что отправляют для дальнейшего прохождения военной службы в полк.
Полицейский провожатый доставил его только в помещение московского воинского начальника. Поначалу казалось диким идти по двору, по улице и никого не видеть за собой.
А вечером Леонид уже сидел в вагоне поезда, следовавшего из Москвы на юг, в Тулу. Его сопровождал унтер-офицер, спавший мёртвым сном.
Леонид не спал. Разве заснёшь!..
Местом жительства была определена Тула. 12-й пехотный Великолуцкий полк, находившийся в Туле, принял на поруки по распоряжению начальства, унтер-офицера из вольноопределяющихся Леонида Красина, находящегося под следствием, ибо дело брусневцев ещё не было закончено.
Минули годы. Много событий прошумело за это время. Брусневская организация была разгромлена.
Но возникали новые. По инициативе Владимира Ульянова был создан «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». В него влилась группа Степана Радченко.
Прошло ещё несколько лет, прежде чем власть предержащие дали возможность бывшему студенту вернуться к учению. Он закончил Харьковский технологический.
И новоиспечённым инженером очутился на каспийских берегах, в Баку.
Игнатьев объезжал влиятельных друзей, членов финляндского сейма, редакторов газет.
Кто кого опередит — успеет ли Игнатьев и все, кто стоял за ним, выхватить Красина из тюрьмы, или охранники вцепятся мёртвой хваткой в свою жертву?
Кто кого!
Игнатьеву удалось поднакалить атмосферу во влиятельных финских инстанциях. Один за другим сыпались официальные запросы об узнике. На каком основании его держат без предъявления обвинения около месяца? Что это, простое нарушение тюремных правил? Нет! Нарушаются и попираются законы страны. И борьба за освобождение Красина из застенка стала в какой-то, пусть и небольшой мере пробным камнем, с помощью которого прогрессивно мыслящие люди Финляндии хотели, наконец, узнать, а есть ли вообще финляндская конституция?
Счёт времени шёл уже на часы. Антонина Григорьевна, не отдыхая, несмотря на холодные апрельские ветры, кутаясь в платок, не отходила от ворот тюрьмы.
В Петербурге опаздывали. У начальника петербургского губернского жандармского управления, которому было поручено собрать улики и получить от прокурора Санкт-Петербургской судебной палаты приказ на перевод Красина в столицу, ничего ещё не готово...
В растерянности жандарм писал в департамент полиции.
«Уведомляю... что привлечение к формальному дознанию в порядке 1034 статьи уголовного судопроизводства Леонида Красина не состоялось ввиду отсутствия соглашения на это товарища прокурора Санкт-Петербургской судебной палаты. В. Е. Корсак, вследствие полного недостатка юридических данных для означенного привлечения, почему и не предъявлено финляндским властям требования о выдаче Красина».
Департамент полиции всполошился.
Отсутствие юридических данных — да там с ума все посходили, в этой судебной палате! Данные будут добыты в ходе судебного процесса, а с финляндских властей хватит и доносов агентов охранного отделения, рапортов филёрской слежки.
...И они опоздали. Согласно законам великого княжества Финляндского Красина выпустили из тюрьмы, и он сразу же перешёл на нелегальное положение.
Полиция опоздала на сутки. Через сутки пришло обвинительное заключение, на «законном» основании передававшее Красина в руки столичных жандармов.
Обвинительные документы рассказывали об участии Красина в социал-демократической пропаганде группы Бруснева, и о новой ссылке в Нижний Новгород, глухо говорили о Никитиче — Красине — агенте ленинской «Искры», и что-то очень невнятно утверждали о его видном участии в противоправительственных действиях 1905–1907 годов. Были ещё зловещие агентурные донесения, намекавшие на то, что Никитич руководил боевыми дружинами партии. Если бы эти донесения были подкреплены неопровержимыми уликами, виселица Красину была бы обеспечена. О многом, видимо, не знали охранники. Вот и выпустили из рук инженера Красина, подпольщика, члена ЦК РСДРП — большевика Никитича. Это его и спасло...