Он был удачливым строителем железных дорог и электростанций. Математиком. Электриком. Технологом. Он мог в уме рассчитать ту самую «балку преткновения», о которую споткнулся не один сокурсник по институту.
Наедине же с этой двухколёсной штукой он чувствовал себя не очень уверенно, несмотря на давнее с ней знакомство.
Велосипед в Тюмени встречался редко. На велосипедиста указывали пальцем.
В Нижнем он часто видел полицейского, важно восседавшего на трёхколёсном велосипеде.
Три колеса — это хорошо для утоптанных дорожек Нижегородской ярмарки.
Но по талым финским тропкам вряд ли можно пробраться и на двух.
Велосипед вихляет, как подвыпивший извозчик. Переднее колесо скользит на ледяных наростах едва оттаявшей дороги.
Леонид Борисович когда-нибудь расскажет об этом экзотическом путешествии, когда он, выбравшись из Выборгской тюрьмы, очутился на нелегальном положении и добирался тайком до столицы Финляндии. Рассказ прозвучит почти неправдоподобно. Он ничего не прибавит, разве что забудет упомянуть о том, как твёрд ещё в апреле слежавшийся финский снег на обочинах. И как несовершенен велосипед системы «Дуке».
Путь до Гельсингфорса — не увеселительная прогулка. Особенно весной, и тем паче, когда приходится пробираться затаёнными лесными дорогами, далеко стороной объезжая деревни, не смея показаться в маленьких городках и посёлках.
В апреле лесные дороги пустынны. Лесорубы уже разошлись по домам, а сплавщики ещё не появлялись. Редко-редко встретится лошадёнка, по-зимнему ещё лохматая. Укутанный седок, пригревшись на ласковом апрельском солнышке, то ли спит, то ли грезит наяву.
Но, завидев путника на велосипеде, начинает усиленно работать кнутом.
Проклиная случайную встречу, Красин сворачивает в сторону, вязнет в талом снегу. Он устал. И уж если нужно спешить, то самое лучшее, что он может сейчас сделать — немного передохнуть. Рядом с дорогой хвойная чащоба. Нетронутый снег, чуть осевший от тёплого воздуха. Застарелые, заплывшие талой водой чьи-то следы.
Чем глубже, тем холодней дыхание елей. Там ещё зима. Только редкие солнечные поляны и серо-белый снег.
Леонид Борисович, тяжело отдуваясь, садится на ствол давно свалившегося дерева.
Оглядывается. Солнце высвечивает лесные тайники. Целую осень упорные северные ветры сносили сюда опавшие листья, хвою, сучья. Снега не смогли прикрыть этой свалки прелой зелени. Странно, но эти кучи почему-то напоминают Красину железнодорожные тупики на строительстве Кругобайкальской железной дороги. Облегчённые шпалы, их нельзя было класть под рельсы именно на этом участке Великого сибирского пути, ржавые костыли, отбракованные стрелки беспризорно валялись где попало, припорошённые снегом.
Сколько лет прошло с тех пор, и каждый год Красин наталкивается в газетах на скорбные сообщения о крушениях поездов на Кругобайкальской железной дороге. С отвесных гор летят на рельсы огромные глыбы гранита. Шаг в сторону — и ледяные воды Байкала. Дорогу достроили после того, как закончился срок его ссылки в Иркутск.
Опять воспоминания. Эти месяцы он только и живёт ими. Они греют душу. Но с телом хуже. Красин замёрз. Как ни старается солнце, а всё же оно ещё не вошло в силу. И долго ему ещё придётся вытапливать снежные укромины, переплавлять их в весенние ручьи.
Несколько вёрст усердной работы педалями, и Леониду Борисовичу стало жарко.
Велосипед придётся бросить. Скоро начнутся пригороды столицы Финляндии. И велосипедист на апрельских дорогах будет выглядеть более чем странно.
Последняя передышка. Красин подводит машину к тригонометрической вышке. Оглядывается. Отсюда видно далеко-далеко.
Видны на горизонте трубы. И небо там темней, чем над заснеженными лесами. Там порт. Красину хочется по теодолиту проложить прямую линию к этим трубам, к сгустившемуся морскому небу.
А у него нет даже компаса, потерял его где-то на трудной дороге, теперь он, пожалуй, и не нужен.
Только что вспоминал о строительстве Кругобайкальской железной дороги. А сейчас вспомнил о теодолите. Какая тесная цепочка ассоциаций, когда ты один, когда скрываешься и былое заменяет настоящую жизнь. Но о чём это он думал сейчас? А, теодолит! Да, именно этот прибор помог ссыльному наняться на работу.