Рабочие ведут себя изумительно! Судите сами: на Садово-Каретной за ночь возведено 8 баррикад, великолепные проволочные заграждения... Баррикады за ночь были устроены на Бронных, на Неглинной, Садовой, Смоленской, в районе Грузин — 20 баррикад! Видимо, войска не хватает, артиллерия скачет с места на место... Публика настроена удивительно! Ей-богу — ничего подобного не ожидал! Деловито, серьёзно — в деле — при стычках с конниками и постройке баррикад.
Превосходное настроение!»
Вера Кольберг, которая привезла это письмо, на словах рассказала о том, как, подчиняясь директиве Московского комитета, дружинники начали партизанскую войну.
В «Известиях Московского Совета рабочих депутатов» были опубликованы «Советы восставшим рабочим».
Не «действовать толпой». Маленькие отряды, в два-четыре человека, неуловимы для войск и полиции.
Не занимать укреплённых мест. Укрепления легко одолеет артиллерия, а из проходных дворов легко стрелять, легко уходить.
Никаких митингов. Небольшие летучие совещания для обсуждения боевых действий. Митинги — после победы.
Пехоты, по возможности, не трогать, казаков не жалеть, равно как полицейские и драгунские патрули.
Что же, толковые советы, хотя Московский комитет несколько запоздал с ними.
Вера Кольберг — связная Московского комитета. Её рекомендовал Горький, приехала за запалами для бомб. Бомбы в Москве есть, а запалов достать негде, и бикфордова шнура тоже.
Леонид Борисович знал об этих нуждах московских дружинников. Он прихватил с собой и запалы, и шнур.
Запалы повезёт Кольберг, немедленно, сегодня, ночным поездом. Но во что их упаковать, чтобы и безопаснее было, и в глаза не бросалось в случае обыска?
— Кондитерскую Галле знаете?
Кольберг кивнула головой.
— Поезжайте и привезите самую большую коробку шоколадных конфет...
Через полчаса на столе красовалась огромная коробка, кокетливо перевязанная синей шёлковой лентой.
Леонид Борисович вытряхнул конфеты на скатерть, осторожно уложил в коробку запалы, затем аккуратно прикрыл их ровным слоем тех же конфет.
— Теперь в путь! Если пойдут по вагонам с обыском — спокойно откройте коробку, беззаботно лакомьтесь конфетами и, главное, не волнуйтесь, не обнаруживайте и тени смущения.
Кольберг уехала.
Бикфордов шнур решили послать с Наташей — Драбкиной. Она должна захватить с собой и маленькую дочь. «Женская половина» ЦК взялась разодеть Наташу в пух и прах, предварительно обмотав её бикфордовым шнуром.
Наташа уедет через день-два. Красин же настаивает на немедленном отъезде. И дело не в том, на день раньше или позже бикфордов шнур окажется в Москве.
— Мы направили на Николаевскую дорогу специальный отряд. Ему поручено взорвать мост и тем самым вывести эту магистраль из строя. Насколько мне известно, москвичи также пытаются взорвать полотно под Москвой и Тверью.
Наташа может вовсе не попасть в Москву и тогда окажется в очень трудном положении, где-либо посреди пути с дочкой на руках, и... надо не забывать о шнуре.
Драбкина шла на риск. Сегодня ей никак не успеть, а завтра или послезавтра, может быть, придётся ехать в поезде вместе с карателями-семёновцами. Всё равно, она рискнёт.
К вечеру разыгралась метель. Декабрьская, морозная. В белёсой мгле затерялись одинокие дома. Идти стало трудно. Ноги вязли в сугробах, колючий снег бил в лицо. Ещё некоторое время мерцали далёкие огни железнодорожных стрелок и семафоров. Затем исчезли и они.
Лихо свистит ветер. А когда на мгновение замолкает, слышится прерывистый пересвист тяжело дышащих людей. Это идут боевики, они должны взорвать стальной путь из Питера в Москву.
Конечно, куда проще было бы выбраться на железнодорожное полотно и шагать по шпалам. Нельзя. Именно в такие отчаянные вечера дорога охраняется особо тщательно.
К ночи поняли, что сбились с пути. Попали в незамерзающее болото. Впереди стена леса. А он должен был кончиться задолго до подхода к мосту. Люди выбились из сил. Проводника не сумели найти, а времени было в обрез. Сегодня же к вечеру семёновский полк должен отправляться в Москву.
Сегодня! Сегодня уже 15-е, наверное, поезд с солдатами и офицерами, стучит где-то далеко-далеко.
Ленин умел быть резким. Из Москвы, как представитель Московского комитета, приехал Лядов. Положение восставших безнадёжно. По решению нового Московского комитета дружинники 18 декабря прекращают огонь, а 19-го закончится и забастовка.