18 декабря. Оно уже позади. Значит, в Москве утихли выстрелы.
Нет, не утихли. Стреляют каратели. Стреляют в безоружных. Стреляют в каждого, кто показался подозрительным, стреляют опьянённые водкой и кровью.
— Почему не был взорван мост на Николаевской дороге?
— Почему не сумели задержать семёновцев-карателей?
Красин не умел искать оправданий. Ошибок и просчётов было много, и в их числе неудачные операции на Николаевской железной дороге. Опыта не было в делах такого рода. Он поздно узнал о дне отправления семёновцев и не успел принять все меры к срыву военных перевозок. Не проследил сам, так как был в Таммерфорсе. Тверские большевики разобрали железнодорожное полотно на протяжении пяти вёрст. Но что это дало? Сапёры-семёновцы восстановили путь за 5–6 часов. Маршруты с войсками пришли в Москву и решили участь восстания.
— Вот вам блестящий пример того, как мы готовились к вооружённому восстанию!..
Критика Ильича адресовалась ко всем членам ЦК. Красин промолчал. Он верил в новые бои. В новых не повторятся старые ошибки.
Наступил 1906 год.
Глава пятая. В «книжной мышеловке»
— Леонид Борисович!
Красин поднял голову. Перед ним стоял Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич. Редкий гость в этом кабинете. Значит, опять что-то стряслось. В последнее время на службу к Красину люди заходят только с неприятными новостями.
— Что случилось, Владимир Дмитриевич? Да вы присядьте, отдышитесь!..
— Спасибо, Леонид Борисович! Действительно, случилась прескверная история. У нас на книжном складе с утра, как медведь в берлоге, обложенный охотниками, сидит, а вернее, лежит и сейчас, наверное, спит Папаша.
— Максим Максимович! Но каким духом он очутился в Питере?
— Говорит, что несколько дней уходит от погони. Из Риги прискакал.
— А что на Караванной?
— И не говорите, — форменная осада. Понаехали шпики самых высоких рангов, полиция, дворники. В книжный склад не войти и уж тем более не выйти. А Папашу нужно немедленно выводить, да побыстрее. Часа через три, четыре охранное отделение наверняка получит от прокурора ордер на обыск склада и арест Литвинова...
— Н-да, за этим дело у них не станет! Стойте, Папаша не отрастил за это время бороды и усов?
Бонч-Бруевич озадачен. При чём тут усы?
Красин лукаво улыбнулся.
— Владимир Дмитриевич, зайдите ко мне на квартиру, я сейчас предупрежу тёщу по телефону. Скажите ей, чтобы захватила узел с дамским платьем, шубу свою, тёплый капор. Попробуем принарядить Папашу, авось придётся в пору.
У Бонч-Бруевича не было лучшего плана, и он поехал за тёщей Красина. Через час, в задней комнате книжного склада, Максим Максимович путался в длинной юбке, чертыхался, но никак не мог втиснуть плечи в дамский салоп.
Когда Бонч вошёл к Папаше, то не удержался от смеха. Литвинов был так неуклюж, громоздок, что выпускать его в таком одеянии из магазина — наверняка подвести под арест, и притом немедленный.
Максим Максимович с облегчением переоделся в привычный костюм.
Дело близилось к вечеру. Скоро уж и склад пора закрывать.
Бонч-Бруевич выглянул на улицу. Шпики прохаживались, не таясь, вглядывались в каждого, кто направлялся к книжному складу.
Приехал Никитич.
— Ну и дела! Около вашего магазина всё столичное охранное отделение собралось. Вот бы пригласить фотографа, пусть нам на память портреты всех шпиков сделает...
Красин шутил. Но никто не подхватил шутку. Леонид Борисович прошёл в кабинет Бонч-Бруевича.
— Владимир Дмитриевич, думаю, что положение серьёзное. Ваши предложения?
— Есть один план, но без вашей помощи не обойдёмся...
Красин кивнул головой, он готов был сделать всё, для того чтобы выручить товарища.
— В семь часов вечера, минута в минуту, когда мы закрываем склад, к воротам дома должен подъехать лихач. Помните, вы рассказывали, что у нас есть свой извозчик, большевик...
— Есть, есть. Сам староват, зато лошадь — загляденье.
— В санях должен сидеть кто-либо из товарищей, который, войдя к нам на склад, передаст Литвинову свою шляпу или, лучше, котелок. Мы приготовим для него усы и эспаньолку.
Именно с таким обличьем и нужно подыскать товарища.
— Такой есть, это мой помощник. А как вы всё же выведете Максима Максимовича?
— Я сейчас по телефону созову в магазин кого только смогу. Вывалимся всей ватагой, затеем возню, а Папаша в сутолоке на санки и на станцию. А там Финляндия. Думаю, ему нужно отсидеться за границей.