И извините, если написала не по адресу.
С уважением,
Елизавета Рогалёва.
Я тупо перечиываю текст письма раза три или четыре. Потом сбрасываю халат, лихорадочно натягиваю на себя бельё, бриджи и футболку. Ключи от последней Надькиной "конспиративной берлоги" у меня есть, будем надеяться, что полиция из славного города Дмитрова ещё не успела связаться с московскими коллегами на предмет её опечатывания, иначе придётся обзванивать сотни контор, чтобы найти нужного нотариуса. Квартира, которая досталась Надеже от бабки, стоит миллион долларов, но дело вовсе не в том, что мне не терпится прибрать её к рукам. Мысль нажиться на смерти подруги кажется мне кощунственной. Тем не менее завещание я изыму. И с Надькиной матерью буду биться в суде до последнего. Всё, что удастся отсудить, отдам потом на благотворительность, но квартиру, из-за которой Надюшка жила, как затравленный зверёныш, мадам Ткаченко не получит.
Так, ключи, паспорт, кошелёк в сумке. Ещё прихватить какую-нибудь книженцию, сегодня у меня весь день пройдёт в дороге. Сначала – на Надькину съёмную квартиру, потом – в нейрохирургическое отделение Дмитровской клинической больницы.
3. Надя-Лиза
Я знала, что поступаю жестоко, посылая Ксении это письмо. Но другого выхода, как ни искала, не нашла. Лиза была ещё более одинока, чем Надя. По крайней мере, насколько я могу судить по тем её воспоминаниям, которые просмотрела. Может быть, есть и другие, но я не знаю, как к ним пробиться: воспоминания всплывают сами по себе, отзываясь на разные образы, звуки, запахи, слова, мысли. На слова "надёжный друг", "подруга", "человек, на которого можно положиться" ничего не всколыхнулось. В ответ на мысленный запрос о родне появляется калейдоскоп депрессивных картинок, диалогов и монологов.
Насколько я сумела их интерпретировать, Лиза родилась не ко времени и всю жизнь чувствовала себя никому не нужной. Мать, Виталина Аркадьевна, едва-едва успела вкусить первые радости юности и не собиралась отказываться от них из-за рождения незапланированного ребёнка. ("Лиза, уйди, я занята!" "Что за несносная девчонка, вечно ей внимания не хватает!" "Я тебе сколько раз говорила: не смей приставать ко мне, когда я разговариваю по телефону!" "Ты что, не видишь: я крашу ногти?") Отец, Василий Николаевич, студент-третьекурсник, после женитьбы пошёл работать, чтобы прокормить семью. Родители молодожёнов с обеих сторон категорически возражали против этого брака, просить у них финансовой помощи гордый Василий не захотел, а потому ни времени, ни сил на занятия с малышкой у него не оставалось. Менее гордая Виталина пыталась раскрутить бабушек-дедушек на участие во внучке, но те были непреклонны: "Мы в своё время никому детей не подбрасывали, вот и вы справляйтесь, как знаете. Сами родили, сами и растите".
В полтора Лизиных года изнемогшая под тяжким родительским бременем мать сдала дочку в ясли. Потом были детский сад, школа с продлёнкой, летние лагеря. Привычная к тому, что всегда и всем мешает, Лиза держалась в сторонке, сливаясь с пейзажем (или с интерьером, короче – с фоном). Иногда её всё-таки замечали, но заканчивалось это плохо. Даже тем немногим, что пытались с ней подружиться, интересна была не Лиза, а возможность самоутвердиться за её счёт.
Процесс превращения из ребёнка в подростка совпал по времени с бракоразводным процессом родителей. И в какой-то момент Лиза сорвалась с катушек. Именно в момент – неожиданно для себя и окружающих. Ещё вчера тихая незаметная девочка назавтра превратилась в оторву и хамку, которая на замечания отвечала оскорблениями, на приказной тон – грубым посылом, на попытку дать пощёчину – актами вандализма в виде битья посуды и прочих хрупких предметов.
Прибившись к "дурной компании", она практически перестала бывать дома и в школе, а заметно увеличившийся досуг заполнила традиционными для делинквентных подростков развлечениями. К тому времени, как классная руководительница забила тревогу, поставив на уши школу, детское отделение милиции и напуганных, но по-прежнему не склонных отвести дочери главное в своей жизни место родителей, было уже поздно – Лиза сидела на героине.
Известные случаи исцеления героиновых наркоманов можно пересчитать по пальцам. И едва ли не все они связаны с катастрофами – автомобильными авариями, ударившими рядом молниями, обрушившимися на голову тяжёлыми предметами. Зависание между жизнью и смертью, кома, длительный перерыв в приёме наркотика иногда играют роль чудодейственного лекарства, вправляя "медленным самоубийцам" мозги. Менее радикальные средства, как правило, неэффективны.