- Это еще что за колченогий хмырь? – спросила меня Кся.
- Ты язык-то свой поганый попридержи, – поставил я ее на место. – Этот хмырь – мой друг. Это раз. Совладелец – это два. Прекрасный мастер – это три. А еще раз назовешь его колченогим, попадешь на своем рыдване в аварию, и тебе ногу отрежут. Это я тебе как цыган говорю.
Глаза у нее округлились, она судорожно сглотнула и спросила:
- Ты че, правда цыган?
- А че, не похож? – в тон ей ответил я. – Надоели вы мне все. Прокляну я вас, будете потом за мной бегать, - Распаляясь, я вошел в роль. Да и, правду говоря, я действительно устал от всех. К каждому нужен был свой подход, своя коза, чтобы подъехать. Вот теперь надо было думать, как и чем утешить Семена.
Кся быстро-быстро зажевала свою жвачку, подумала о чем-то, а потом спросила:
- А он без ноги?
- Без ноги, без ноги...
- Авария?
- Авария. Отстань.
- Все, уже отстала.
Вскоре Семен позвонил и попросил, чтобы я к нему приехал. Захватив с собой разнообразных продуктов, я отправился на дачу.
- Макс, зацени, - обратился он ко мне и торжественно показал шахматы. Это было маленькое произведение искусства. – Продавай их, и еще кое-какую мелочевку – и все, баста. Я возвращаюсь в цех. Больше не хочу сидеть здесь, как сыч. Буду нормально работать со всеми, заниматься делом. Будем считать, что я наигрался.
- Сень, не пори горячку, - начал было я, но он меня перебил.
- Нет, дело решенное. Хватит балду гонять. Я и так перед вами всеми теперь в долгу... Если сможешь, вывези мое барахло отсюда завтра-послезавтра.
- Слушай, все-таки давай не будем пороть горячку. Я давно хотел с тобой поговорить. Дела-то у нас, как сам понимаешь, не очень. В прошлый раз крыша была добренькой, а сейчас чует мое сердце, напрягут они нас не по-детски. Надо бы это все решать как-то глобально. Я хочу только одного: чтобы ты смог купить себе квартиру, а остальное – хрен с ним. У меня даже мысль была: а не продать ли наш комбинатик, пока не поздно, пока нас не обобрали?
Семен почесал голову и сказал:
- Квартирный вопрос меня грызет, врать не буду. Иногда ночью в холодном поту просыпаюсь: что же я наделал... Но, понимаешь, если мы продадим комбинатик, тогда уже надеяться будет больше не на что. Тогда все, полный абзац. Из грязи мы уже никогда не вылезем. Давай вот что сделаем. Подождем до нового года. Не думаю, что за это время случится что-нибудь кардинальное. А там уже будем рассуждать конкретно, применительно к сложившейся ситуации.
Я перевез Сеньку, отправил бабушке поделки на продажу и занялся текущими делами. Через день позвонила бабушка:
- Максюша, - жалобно начала она, - я, кажется, наделала делов...
- Что случилось, ба?
- Понимаешь, я хотела как лучше... Сделала красивую бирочку, написала на ней «Семен Альтшулер» и мой номер телефона, и прилепила внутри шахматной доски.
- Ну? С магазином рассорилась?
- Нет, там не заметили. Но мне позвонил покупатель.
- И что?
- Он спрашивал, можно ли заказывать вещи и чем еще занимается мастер.
- И что ты ему сказала?
- Я сказала, что и заказывать можно, и что мебель дорогую на заказ делает. А он сказал, что хочет посмотреть. А где ему все это показывать? Не к вам же везти его... А деньги-то можно получать побольше, без комиссионных...
- Ба, подожди расстраиваться. Что ты ему ответила?
- Я ответила, что поговорю с мастером.
- Правильно! Я сейчас посоветуюсь с Сенькой, и мы что-нибудь придумаем.
Я срочно погнал Ксюху за Семеном, и мы стали думать, где можно показать товар богатому клиенту. Бабушкина квартира отпадала по причине несолидности. Хотя, с другой стороны, на худой конец, можно было бы использовать и ее. Долго мы мороковали, пока не встряла Ксюха:
- Можно арендовать где-нибудь павильончик или угол и там все расставить по уму. Если хорошо продадим, продлим аренду, если плохо, убыток будет небольшой. – Она увидела, как мы переглянулись, и добавила: - Крыша ничего знать не будет. Вы только разрешите мне поискать хорошее место, ну, пожалуйста!
Три дня она где-то пропадала, как та купеческая дочь, а потом явилась, торжествующая и возбужденная.