- Есть одно шикарное место! Поехали, покажу!
В застекленном цветочном магазине, расположенном на дороге, прилегающей к Рублевке, нам готовы были выделить приличный угол. Арендная плата была довольно-таки кусачей, и мы вышли покурить и обсудить предложение. Держа сигарету по-уркагански и часто затягиваясь, Ксюха злым шепотом убеждала нас согласиться, а также дать ей полномочия расставить вещи и декорировать уголок на свое усмотрение. Мне эта затея показалась сомнительной, но Сеня неожиданно встал на ее сторону, и вдвоем они меня убедили. Мы арендовали угол на условиях, что организационными вопросами будет распоряжаться Кся, и она же будет там находиться в качестве продавца-консультанта. Завезли товар и стали ждать результат.
Кся буквально вытряхнула из нас все телефоны, которые когда-либо давали нам клиенты, и засела их обзванивать. Я не знаю, какие она нашла слова и аргументы, но за неделю все было продано, и пришлось срочно организовывать новый завоз. Заодно с нашим товаром покупатели здорово обнесли и сам цветочный магазин, и директриса предложила дальнейшее сотрудничество на обоюдовыгодных условиях: арендная плата снижалась, если мы продлим договор на год.
Посыпались заказы: шахматные столики со стульями к нему и, естественно сами шахматы, интимные уголки для зимних садов, задумчивые старорежимные садовые скамейки, к ним столики, резные детские кроватки, книжные шкафы и целые библиотеки в английском стиле, кухни в ирландском стиле, не говоря уже о мелочах типа сигаретниц, коробок для сигар, шкатулок, сундучков и больших сундуков и бог знает еще чего. Мы ни от чего не отказывались и на первые же большие деньги наняли еще рабочих.
Всех обуял азарт. Комбинат гудел, как растревоженный улей, стук молотков, визг пил, запахи красок, лаков, морилок, рев машин, завозящих материал, грохот сгружаемых досок, сопровождаемый ором и руганью принимающей стороны... А товар все продолжал уходить моментально, и как-то появившаяся на комбинате Кся, похудевшая еще больше, хотя казалось, больше уже некуда, и одетая вполне прилично, заявила:
- Макс, мне нужны деньги на развитие. Я тут кое-что придумала, может, сработает.
- Сколько?
- Для начала тысяч двадцать-тридцать.
Я присвистнул:
- Много! А на что, если не секрет?
- Я тут подумала, что если обзавестись всяческими аксессуарами, то можно будет завязаться с различными фирмами и со временем и у них что-нибудь разместить.
- Не понял. Например?
- Ну, там, на туалетный столик – флакончики разные, кремы, в оранжерею – какие-нибудь поделки... Долго объяснять. Просто дай мне денег и не вникай. Обещаю: эффект будет.
- Кся, у меня нет такой свободной суммы на руках. Могу пока выделить тысяч... тысяч десять, не больше.
- Давай десять. Хоть что-то.
В День Поборов наш комбинатик как вымер. Товар вывезли, следы бурной деятельности на всякий случай подчистили, а рабочих с обеда отпустили. Осталась только Царская артель и наша троица.
Вялый Федя, опухший и небритый, тем не менее, бегло окинул взглядом двор, заглянул в цех и только после этого зашел ко мне. Получив конверт, он сунул его в барсетку и поинтересовался:
- А где Ксения?
- Да вроде с утра тут была, - ответил я.
- Уехал Ксения, - сказал Рахим-ака, утрируя свой акцент. – Сказал, в солярий. Сказал, сегодня уже не вернется.
Федя ухмыльнулся.
- Ну-ну... Работнички...
- Сами нам навязали, - огрызнулся я. – Чего вам еще? Мы ей платим...
- Босс считает, что маловато платите. Но это вы уж сами с ним разбирайтесь.
Федя отбыл, а на душе у нас стало погано. Я сгонял за выпивкой и закуской, раз уж на сегодня работа закончилась, и мы засели мозговать. Дела разворачивались по-настоящему, и мы понимали, что такое в тайне долго не продержишь. Надо было что-то придумывать, но ничего путного на ум не приходило. Все хитрые многоходовки так или иначе приводили к очередной крыше, а хрен на хрен менять, как известно, только время терять. Во всяком случае, у нас был еще месяц, и мы надеялись, что за это время либо кого-нибудь что-нибудь осенит, либо события подскажут, как жить дальше.
Между тем Кся своими силами сделала подобие портфолио наших изделий и с его помощью надыбала еще одно место, где можно было открыть филиальчик. Я повысил ей зарплату, и, видимо, из-за этого мы продержались относительно спокойно еще два месяца. А потом случилось страшное.
В тот день мы развезли товар, отпустили рабочих пораньше, а сами втроем засели думать. Торговля шла бойко, и появилась возможность раздать людям небольшие премии. Но главным вопросом по-прежнему оставалась судьба нашего общего детища. Мы выпили по одной, закусили, выпили по второй, и Сеня сказал: